Когда стажёр ушёл, я вновь осветил гостиную. В правом углу от окна лежали два трупа: женский, изрядно обгоревший, с явными признаками насильственной смерти, и мужской, менее пострадавший от огня, с петлёй на шее.
Оступившись и зачерпнув ботинком немного воды, я недовольно пробурчал:
— Небось, целую машину вылили…
— Ошибаешься, Павел Николаевич, мы не менее трёх ухнули.
Луч фонаря проскользил по зелёной шинели, отсветился от больших звёздочек на погоне и, наконец, вырвал из полумрака закопчённое лицо вошедшего человека.
— Здравствуйте, дорогой, — простодушно сказал я. — Сколько лет, сколько зим!
— Слышал, что ты на пенсию ушёл, — крепко пожав мне руку, проговорил Загрибин. — Никак назад потянуло?
— Двадцать шесть лет на службе. Думал, всё могу, всё умею, а как коснулось… — ответил я. — Выходит, что вовсе не приспособлен к гражданской жизни. Пригласили пока в одну частную фирму.
— Что-то вроде свободного детектива?
— Не совсем. Иногда приходится по вызовам выезжать. Время, сам знаешь какое.
— У нас тоже много людей уволилось. Бегут с севера.
— А что ты хочешь, Пётр Михайлович, заработок почти такой же, как в средней полосе. А если где-нибудь на Украине или в Молдавии дом пропадает? Много нюансов. Старое порушили, а нового — то так и не построили. Ну, да не стоит об этом. Скажи лучше… Трупы людей, конечно, лежат не там, где были обнаружены?
— Здесь такое творилось… — подполковник сочувственно развёл руками. — Мои парни и так жизнью рисковали.
— Не ворчи, дорогой, — огорчённо произнёс я, — ты свой долг выполнил. Мне, конечно, будет трудновато в таком хаосе разбираться. Попробую отыскать какую-нибудь зацепку. Вот ещё… Стажёр что-то говорил про ребёнка…
— Мы его с самого начала искали, но никаких следов.
— Выходит, что мальчик сгорел? — спросил я.
— Нет, Павел Николаевич, люди бесследно не исчезают. Всё равно, что-нибудь да останется. Могу официально заявить, что ребёнка здесь не было.
— Замечательная новость, — подметил я.
— На самом деле не плохая! — высказал своё мнение Загрибин. — Есть надежда, что мальчик жив.
— Где же он?
— Может, у родственников? Будем надеяться на лучшее.
— Дай-то, Бог!
Я подошёл к трупам и, низко склонившись над ними, спросил:
— Как считаешь, Пётр Михайлович, что здесь произошло?
— Сам видишь… — озадаченно ответил подполковник. — Можно допустить, что хозяин квартиры свёл счёты с жизнью, но даже при беглом осмотре видно, что женщину ударили по голове чем-то тяжёлым и острым. К тому же, мы обнаружили окровавленный топор.
— Но ведь нет никакой гарантии, что во время взрывной волны её не могло отбросить в сторону, и она не ударилась о какой-нибудь угол.
— Маловероятно. В любом случае, я подозреваю, что здесь совершено преднамеренное убийство.
— Да ведь если говорить честно, то мне тоже так кажется.
— Я не хочу высказывать свою непроверенную и не подтверждённую фактами версию. Опасаюсь, ненароком, навредить следствию, — рассудительно сказал Загрибин, — но если тебя интересует моё личное мнение, могу кое-что подсказать.
— Пожалуйста, Пётр Михайлович, выкладывай всё начистоту, а я уж как-нибудь сам разберусь, что мне нужно, а что нет.
— По разговорам жильцов, — неторопливо начал Загрибин, — Щегодубцев был очень скупым человеком. Соседи недолюбливали его за жадность. С женой часто ссорился. Нередко доходило до рукоприкладства. Неоднократно Щегодубцев выталкивал её на улицу босую и в одной сорочке. Причём, как правило, выгонял с ребёнком на руках. Буквально за несколько часов до разыгравшейся трагедии, супруги изрядно повздорили.
— Уже в курсе, — сказал я. — Он обзывал её гулящей женщиной. Она же, в свою очередь, в долгу не осталась и тоже всячески его костерила. Во всяком случае, так мне доложил стажёр нашего участкового.
— Если верить жильцам этого подъезда, то скандал произошёл из-за денег.
— Семья постоянно испытывала финансовые затруднения?
— Наоборот. Денег у Щегодубцева было много. Пожалуй, слишком много, если учесть, что он работал простым землекопом.
— У нас ещё есть фирмы, где обыкновенным работягам выплачивают достойный заработок? — ухмыльнувшись, поинтересовался я.
— Есть. На городском кладбище…
— Тогда всё понятно. Определённая такса. Кому землю посуше, кому к родственникам поближе…
— Так или иначе, хозяйка была на полном его иждивении. Нигде не работала и не собиралась никуда устраиваться.