— Да, он владеет местной пивоварней, — настороженно, тщательно подбирая слова, ответила миссис Каммисон, а затем быстро, без запинки продолжила, обращаясь к мужу: — Мистер Баннет пожелал встретиться с мистером Стрэнджвейсом, поэтому я пригласила его и еще несколько человек заглянуть к нам после собрания.
— О, — произнес Герберт Каммисон, — я понимаю.
На первый взгляд этот разговор мог показаться вполне обычным, но Найджел почувствовал в тоне миссис Каммисон как бы указание: «Не выказывай удивления, Герберт. Предоставь мне управиться с этим». А ответ ее мужа прозвучал как неохотное согласие.
— Ну, — провозгласил Каммисон своим обычным мрачным тоном, — за удачу! — Он поднял бокал и погрозил пальцем Найджелу — жест, внезапно перекинувший мостик между Оксфордом и Майден-Эстбери, — и добавил: — Я вот беспокоюсь, не пьем ли мы сейчас беднягу Траффлиса.
— Пьем… Траффлиса? — в изумлении переспросил Найджел.
— Герберт! — возмутилась миссис Каммисон. — Не будь столь вульгарным! В любом случае, то пиво еще не дозрело.
— Я бы не возражал. Это лишь добавило бы крепости.
— Да о чем таком вы толкуете? Какой-то старый дорсетский рецепт пива?
— Не совсем так, — пояснил Каммисон. — Две недели назад в один из чанов упал Траффлис — собака Юстаса Баннета. Счастливое избавление для отвратительной маленькой зверюшки — я бы так назвал это происшествие. Но Баннет делает из этого черт-те что.
— «Счастливое избавление»?
— Да, — отчеканил Каммисон. — Я подозреваю у Юстаса Баннета наличие садистских наклонностей. Среди прочих «достоинств».
— Герберт! — воскликнула жена. Причем в ее восклицании слышалось нечто большее, чем упрек шокированной женщины.
Герберт мрачно отозвался:
— Ну, возможно, «подозреваю» не совсем верное слово. Мы все знаем…
— Вы не возражаете против вопросов в ваш адрес? — поспешно перебила мужа София, обратившись к Найджелу.
Тот поморщился.
— Боюсь, это часть нашей сделки, — ответил Найджел.
После обеда они направились в городской зал — пыльное, старомодное, унылое место, пахнущее лаком и стылым чаем, или, как вообразил Найджел, центр всех наиболее склочных и бестолковых действ Майден-Эстбери, от дешевых распродаж до дознаний. Так сказать, интеллигенция городка там уже собралась. Найджел бы представлен туго затянутой женщине агрессивного вида, которая в своем облачении вполне могла бы олицетворять богиню Общественного Благоденствия («Это мисс Меллорс, наш президент»), после чего последовал у нее в кильватере к помосту.
Богиня Общественного Благоденствия тяжело на него дыхнула, извлекла флакон одеколона, щедро полила себя и пробасила:
— Рада, что вы пришли. Удачного вам начала! Волнуетесь?
— Скорее, парализован, — откликнулся Найджел. — Однако надеюсь обрести в себе силы, после того как нагрузился великолепным пойлом вашего мистера Баннета. Хорошая, бодрящая влага, не так ли?
— В самом деле? «Хорошая» — слово, которое мне не подобает использовать применительно к пиву. Я вице-президент Общества Голубой ленты. Наша цель — запретить все спиртные напитки, наступить, так сказать, ногой на шею алкоголя.
— Ох, — только и нашелся что сказать Найджел, осознавая — все, на что наступит нога мисс Меллорс, имеет весьма малый шанс выжить. Он повозился со своими бумажками и начал рассматривать аудиторию.
Превалирующая часть лиц выглядела так, что Найджел не на шутку забеспокоился: а будет ли удобоварима для них лекция о поэтах послевоенного периода? Хотя теперь уже было поздно что-либо менять. Первый ряд занимали — рассматривая слева направо — две леди с огромными слуховыми трубками, похожими на рога изобилия; мальчишка, сосущий леденец и выглядевший мятежником (а как же иначе, рассудил Найджел, если его сюда насильно затащили?); сельского вида женщина — предположительно его мамаша, которая явно чувствовала бы себя более комфортно, если бы здесь обсуждались цены на крупный рогатый скот, а не трескучие рифмы; старый джентльмен, заранее уже поднесший согнутую ладонь к уху, и две монашки. Далее три стула оставались пустыми, а на последнем восседал, излучая сияние, помощник священника.
— Разве… э… все эти люди — члены литературного общества? — робко спросил он у мисс Меллорс.
— О нет. Мы объявили, что лекция проводится для широкой публики. По окончании всем обещаны кофе и сандвичи.
«Ясно, — подумал Найджел, — вот почему и кворум. Однако она могла бы изложить мне все это в более тактичной манере. „Хлеба и зрелищ“ — как говорили в древнем Риме. Причем я здесь, разумеется, в качестве „зрелища“».