Сюзен обитала в невзрачной квартирке на Четвертой улице рядом с эстакадой 1-395. Днем она работала помощницей антрепренера, который занимался организацией представлений с использованием магии и записью звуковых писем и поставлял стриптизерш для частных вечеров.
— Ты готов? — спросила Сюзен Флетчера, когда все разошлись.
— Придется изменить наши планы, — ответил он, стоя к ней спиной. — Женщина-демон должна приехать, чтобы обсудить бюджет.
— И когда ты узнал об этом? — спросила она.
— Сегодня утром.
— Но ведь ты сказал, что мы пойдем в кафе после репетиции.
— Да, помню. — Он обернулся. — Поезжай домой.
— А как насчет того разговора о Нью-Йорке?
— Завтра мы все обсудим, завтра. Я не могу отвязаться от Юрис. Ты прекрасно знаешь это и все понимаешь.
— Нет. Эта драконша — папочкина подружка. Ты же не можешь обидеть Полин Юрис, так, Сеймур?
— Прекрати, Сюзен. Тебе известно, что я ее не терплю, как и ты.
— Но я не стараюсь это скрывать. Мисс Юрис в курсе, что я о ней думаю. А как ты к ней относишься, она знает?
— Это не имеет значения. Послушай, извини, что наше свидание расстроилось. Завтра после репетиции мы все восполним, хорошо? Вот и договорились. — Он поцеловал ее в щеку.
Сюзен резко повернулась на каблуках и демонстративно вышла из зала, оставив режиссера, этого неудавшегося трагика, одиноко стоящим в неприятно режущем свете единственной лампы: неровности пола заставляли его тень терять четкость очертаний, делая ее ломкой.
5 Тем же вечером, позднее
— Ну как все прошло? — поинтересовался Мак, когда Анабела вернулась. — Они официально утвердили тебя членом совета?
Пока Анабела была на своем первом заседании совета в Национальном музее строительства, Мак проводил вечер, читая резюме, составленные его студентами. Голубой датский дог Руфус умудрился втиснуть свое большое тело между ножками стола, где и пролежал целый вечер, вынуждая хозяина ставить на него ноги. Услышав звук поворачивающегося в замке ключа, пес вскочил так быстро, что едва не вывалил Мака из кресла.
— Было интересно, — ответила Анабела, сбрасывая туфли. И весело потрепав пса за большие уши, добавила: — Все расскажу, только переоденусь.
Она появилась из спальни в его любимом, слегка потертом голубом махровом халате, накинутом на короткую ночную рубашку.
— Налей мне что-нибудь выпить, — попросила Анабела, устраиваясь с ногами на диване.
Смит налил ей немного коньяка и, захватив со стола свой почти пустой бокал, присоединился к жене. Они сдвинули бокалы.
— За нового члена совета, — проговорил Мак и поцеловал Анабелу.
— Спасибо, — сказала она и облизнула губы.
— Эта благодарность за поцелуй или коньяк? — шутливо осведомился он.
— И то и другое высшего качества — от них стало тепло и приятно. А у Венделя дело поставлено хорошо. Он ведет свой корабль спокойно и уверенно.
— Другого я и не ожидал. О чем в основном шла речь?
Анабела откинула голову и, подумав, ответила:
— О деньгах, откуда их взять. Мне кажется, каждый раз этот вопрос основной в повестке дня. Они стремятся получить дополнительные средства из федерального бюджета.
— Они? Тебе пора начать говорить «мы».
— Думаю, ты прав. Мы как раз и говорили целый вечер о том, откуда можно привлечь средства. У Сэма Танклофа есть неплохие идеи на этот счет. По крайней мере, я так считаю. Даже Честер предложил организовать выставку, посвященную архитектуре Нового Орлеана. Я принесла копию его сообщения. Тебе, может быть, захочется его почитать. — Честер занимал оплачиваемую должность директора музея.
— Я просмотрю.
— Честер такой маленький человечек, весь словно сжатая пружина. — Анабела рассмеялась. — Когда он родился, наверное, были в недостатке гены индивидуальности. А какая сильная взаимная неприязнь у Венделя и Честера.
— Да что-то не похоже, чтобы атмосфера была слишком благостной, — заметил Смит. — Почему Тирни мирится с теми, кто ему не нравится?
— Насколько я успела понять, Честер выполняет колоссальную работу. А Вендель здравомыслящий бизнесмен, который способен оценить хорошо зарекомендовавшего себя исполнителя. И здесь личные симпатии или антипатии в счет не идут.
— Неужели за весь вечер Тирни не упомянул общество «Алый грех»? — спросил Смит, допивая свой бокал.
— Но ведь это было заседание совета музея, — удивилась Анабела. — К чему Венделю говорить о «Три С»?