— Вы умеете прощать своих врагов, сеньорита?
— У меня нет врагов, — покачала головой Пилар. — Но если бы были…
— Тогда что?
Он обратил внимание на ее хмурое выражение лица.
— Будь у меня враги, которые ненавидели бы меня, — серьезно объяснила Пилар, — я бы тоже возненавидела их и перерезала бы им глотку вот так. — Она сделала выразительный жест.
Жест этот был таким резким и таким откровенным, что Стивену Фарру на мгновенье стало не по себе.
— Значит, вы кровожадны? — спросил он.
— А что бы вы сделали с вашими врагами? — спокойно спросила Пилар.
Он открыл было рог, чтобы ответить, но, посмотрев на нее, расхохотался.
— Не знаю, — сказал он. — Не знаю.
— Не может быть, — нахмурилась Пилар.
Он перестал смеяться, вздохнул и тихо ответил:
— Да, пожалуй, знаю…
И тут же, сменив тему разговора, спросил:
— Что же заставило вас приехать в Англию?
— Я буду жить у маминых родственников, — сдержанно ответила Пилар.
— Понятно.
Он откинулся на спинку сиденья и, не сводя взгляда с девушки, задумался о том, как выглядят эти ее английские родственники, как они ее примут, эту незнакомку из Испании, и как она будет смотреться в чопорном английском семействе, празднующем Рождество.
— Хорошо жить в Южной Африке? — спросила Пилар.
Он принялся рассказывать ей про Южную Африку. Она слушала внимательно, как слушает сказку ребенок. А ему нравились ее наивные, но с хитрецой, вопросы и возможность ответить на них, придумывая довольно замысловатую, почти сказочную историю.
Конец этому положило возвращение в купе пассажиров. Он встал, улыбнулся, посмотрев ей в глаза, и снова вышел в коридор.
На секунду ему пришлось задержаться в дверях, чтобы дать возможность войти в купе пожилой даме, и в это мгновение его взгляд упал на бирку, прикрепленную к ее явно не английской соломенной корзине. Он с интересом прочел: «Мисс Пилар Эстравадос». А потом увидел адрес, и глаза его расширились от удивления и замешательства: «Горстон-Холл, Лонгдейл, Эддлсфилд».
Он полуобернулся, не сводя с девушки глаз, а на лице его появилось новое выражение: озадаченное, возмущенное, недоверчивое… Он вышел из купе, закурил и, нахмурившись, задумался о чем-то своем…
3
Альфред Ли и его жена Лидия сидели в большой синей с золотом гостиной Горстон-Холла. Они обсуждали, как проведут предстоящее Рождество. Альфред — приземистый мужчина средних лет, с добрым лицом и теплыми карими глазами. Говорил он негромко, четко формулируя каждое предложение. Короткая шея придавала ему неуклюжий вид. Лидия, напротив, была похожа на рвущуюся вперед поджарую гончую. Она была какой-то хрупкой до изнеможения, и во всех ее движениях чувствовалось удивительное изящество.
Ее не знающее косметики усталое лицо не было красивым, но оно было выразительным. А голос — просто чарующим.
— Отец настаивает, — сказал Альфред. — И нам ничего другого не остается.
Лидия, несмотря на вспыхнувший в ней протест, сумела сдержаться.
— Неужто ты всегда должен потакать его желаниям?
— Он уже очень стар, моя дорогая…
— Я знаю, знаю!
— И считает, что все обязаны подчиняться его воле.
— Естественно, — сухо отозвалась Лидия. — Поскольку так было всегда. Но рано или поздно, Альфред, тебе придется высказать свою точку зрения.
— Что ты имеешь в виду, Лидия?
Он казался настолько расстроенным и удивленным, что на секунду она прикусила губу, не зная, продолжать ли разговор.
— Что ты имеешь в виду, Лидия? — повторил Альфред Ли.
— Твой отец… становится… тираном, — осторожно подбирая слова, сказала она.
— Он уже совсем старик.
— И мы скоро состаримся. И тоже станем тиранами? Когда это кончится? Он еще учит нас, как нам жить. Мы сами не имеем права планировать нашу жизнь. А если и предпринимаем попытку, то она неизбежно кончается крахом.
— Отец полагает, что мы должны прежде всего считаться с его мнением. Не забудь, что он очень великодушен по отношению к нам.
— Великодушен?
— Очень, — сурово повторил Альфред.
— Ты говоришь о финансовой стороне дела? — спокойно спросила Лидия.
— Да. Его собственные нужды весьма скромны. Но нам он никогда не отказывает в деньгах. Ты можешь тратить сколько хочешь на туалеты, на дом, и счета оплачиваются без единого возражения. Только на прошлой педеле он подарил нам новую машину.
— Что касается денег, твой отец и впрямь великодушен, я согласна, — сказала Лидия. — Но за это он требует от пас, чтобы мы были его рабами.