Мэтью хотел было что-то ответить, но оборвал себя на полуслове и гордо выпрямился.
- Ты не оставляешь мне выбора. Надеюсь, что ты не доживешь до того, чтобы пожалеть об этом, - с этими словами он вышел из палатки.
Никто из присутствующих не обратил особого внимания на этот инцидент, из чего я сделал вывод, что для местных жителей перебранки между этими двумя не являются чем-то из ряда вон выходящим. Я еще немного посидел, лениво наблюдая, как чайная матрона и ее помощницы суетятся, убирая со столиков и наполняя чашки для новых посетителей. А затем отправился дальше, окунулся в круговерть праздника - и позабыл обо всем этом. Я послушал, как мальчики-школьники декламируют речь ко дню святого Криспина и "Атаку легкой бригады"8, полюбовался прелестной стайкой тюдоровских служанок, танцующих вокруг майского шеста, и посетил столько благотворительных киосков, что их хватило бы для того, чтобы обустроить не менее полудюжины детских приютов.
Спустя некоторое время, когда я наслаждался великолепным сидром, сваренным местным фермером, до моего слуха донесся уже знакомый голос - снова, как и в прошлый раз, звучащий очень гневно. Дядя Ральф величественно воздвигся перед леди Годивой, которая только что спешилась. Когда ее коня увели, я смог рассмотреть облачка тюля и цветочные гирлянды, которые, вкупе с неестественно длинными и золотистыми локонами, прикрывали все стратегически важные места, охраняя стыдливость девушки. Впрочем, эта иллюзия действовала лишь на расстоянии - вблизи было отчетливо видно, что одежды там не наберется даже на купальный костюм.
Вспомнив, как Ральф возмущался по поводу наготы, я подумал, что это, должно быть, и есть та самая Марджори, которую он столь категорично не одобрял. И это действительно оказалась она. Подойдя поближе, я услышал, как Ральф заявляет ей:
- Я уже сказал это Мэтью, но хочу и вам разъяснить: знайте, ему ничего от меня не достанется. Все ваши корыстные расчеты насмарку! А если вы немедленно не прекратите все это, то будьте уверены: я могу сделать - и сделаю! - так, что вас уволят без рекомендаций.
Марджори вскинула голову. Губы ее были плотно сжаты. Это была красивая девушка с огромными карими глазами, горевшими вызовом. С трудом переведя дыхание, она вымолвила:
- Мне не о чем с вами говорить, сэр.
Она хотела уйти, но Ральф попытался схватить ее за руку. Вырвав руку, она так толкнула его в грудь, что он отступил в изумлении. А Марджори стремительно прошла мимо него и скрылась между киосками.
Ральф весь как-то сжался, съежился и, окинув взглядом толпу зевак, направился прочь. Признаюсь, я встретил его уход с облегчением. Тот, первый эпизод с его участием, свидетелем которого мне пришлось стать, выглядел не более чем одним из театральных номеров на этом сельском празднике - этакой маленькой драмой, "где много и шума, и страстей, но смысла нет"9. Но вот эта, вторая стычка - она была слишком настоящей. Ральф вполне мог расправиться с юной Марджори. По роду своей деятельности мне столь часто доводилось сталкиваться с последствиями неукротимого людского нрава, что я не мог не опасаться за этих молодых влюбленных, хотя и был бессилен им помочь.
Впрочем, мои опасения оказались излишними. Не прошло и часу, как Ральфа настигла насильственная смерть.
Эти слова взбудоражили всех, кто слушал рассказ мистера Петерика.
- Что? - взволнованно подалась вперед Джойс. - Не хотите ли вы сказать... не означает ли это, что дядя Ральф был убит?
- Хм, а это могло бы решить все проблемы наших юных влюбленных, не так ли? - задумчиво произнес сэр Генри. - Ну же, Петерик! Ближе к делу, то есть к убийству.
Мистер Петерик с легкой усмешкой продолжил свой рассказ:
- Собираясь уже покинуть празднество, я вновь проходил мимо чайной палатки и заметил там Ральфа. Он сидел за столиком в полном одиночестве, ссутулившись и глядя куда-то вдаль остановившимся взглядом. На груди у него красовалось пятнышко клубничного варенья.
В этот момент одна из молоденьких подавальщиц, торопясь привести в порядок соседний столик, нечаянно толкнула его, когда проходила мимо.
- Прошу прощения, сэр, - сказала она.
Ральф ничего ей не ответил. Вместо этого он стал крениться вбок, пока не рухнул вместе со стулом, да так и остался лежать неподвижно. А девушка зашлась в крике:
- Да он же умер! Боже, совсем мертвехонек!
Я протиснулся через мгновенно возникшую толпу любопытствующих. Сцена была впечатляющая. Возле столика, на котором стояла нетронутая чашка с чаем и лежала лепешка, распростерся на земле Ральф. Рядом валялся стул, который он опрокинул при падении. Да, Ральф действительно был мертв. А то, что я принял за пятнышко от варенья, оказалось пятнышком крови, расположенным аккурат напротив его сердца.