Плато уже открывал дверь, когда к нему подбежал Тим Рурк.
– Гарри! – выкрикнул он на бегу.– Мистер Плато! Рурк выглядел так, что Майклу Шейну показалось, будто его друг только что выбрался из навозной кучи. Тим Рурк никогда не был щеголем, но сегодня, судя по всему, он спал не раздеваясь. Глаза его вспухли и были похожи на тонкие щелки, длинные пальцы заметно дрожали. Лицо репортера приобрело землистый оттенок, а голос с хрипом вырывался из глотки.
– Что вам угодно? – спросил Гарри Плато, с отвращением глядя на Рурка.
– Секундочку, пощадите. Дайте мне собраться с мыслями,– репортер взглянул на Шейна.– А все из-за тебя, Майк! Это в твоем стиле – будить человека в четыре утра по пустякам.
– В пять,– улыбаясь, сказал Шейн.
– Ты знаком с этой гиеной пера, Майк? – спросил Плато.
– Пожалуйста, не надо прозвищ,– репортер умоляюще взглянул на Плато.– Обычно я точно парирую выпады, но сегодня утром мое остроумие куда-то подевалось. Гарри, каково ваше мнение о Люке Куинне? Я слышал, он выдвигает свою кандидатуру.
– Вам придется подождать голосования,– холодно ответил Плато.
– Вы хотите сказать, он не будет участвовать в гонке?
– Я не хочу говорить вам ни слова, мистер борзописец,– Плато вошел в номер и захлопнул за собой дверь.
Рурк вздрогнул.
– Обязательно нужно было хлопнуть погромче,– пожаловался он.
– Я-то думал, ты сегодня с утра скажешься больным,– заметил Шейн.– Но ты, оказывается, на своем посту: бодр и проницателен, как всегда.
– Теперь еще и ты будешь меня подначивать, сукин сын. А что ты скажешь по поводу джазового концерта, который ты мне устроил в четыре утра? Когда мне звонят и спрашивают, провел ли мой друг ночь в моей квартире, я всегда готов выручить друга. В один прекрасный день он сделает для меня то же самое. Но откуда эта проклятая спешка? Что, нельзя было позвонить попозже?
– Тебя ведь никто не заставлял лжесвидетельствовать, Тим,– мягко напомнил Шейн.– Я действительно провел ночь у тебя – по крайней мере, большую ее часть. Мы играли в покер, помнишь?
– Само собой, играли. Но если ты думаешь, что я могу припомнить, сколько было народу и кто когда ушел, то ты сильно ошибаешься, парень. Не исчезай. Здесь наклевывается важное дельце.
С этими словами Рурк отошел в сторону, протиснулся между двумя делегатами союза транспортников и устремился вслед за высоким румяным человеком лет тридцати пяти на вид, одетым слишком тщательно, чтобы быть кем-то иным, кроме высокопоставленного профсоюзного деятеля. Его лицо, украшенное дымчатыми очками в роговой оправе, хранило непроницаемое выражение. Строгий костюм в тонкую полоску, как прикинул Шейн, обошелся владельцу не меньше, чем в четыреста долларов, из нагрудного кармана выглядывал аккуратно сложенный носовой платок.
– Мистер Куинн, можно вас на минутку? – послышался голос Рурка. Рыжеволосый детектив подошел поближе и прислонился к стене.
– О'кей, о'кей,– нетерпеливо говорил Рурк.– Я понимаю вашу осторожность. Все может измениться в любой момент, и вы не хотите подвести себя. Но если что-то прояснится, вы мне позвоните, а? Вы ведь входите в правление, а это кое-что значит. Не обращайтесь в информационные агенства, поручите дело нам, и получите отличную работу. Если понадобятся фотографии, мы поможем безо всякой задней мысли.
– Спасибо, Тим,– удивительно приятным голосом сказал Куинн.– Но дело это тонкое, не мне вам объяснять.
Взглянув на Шейна, он кивнул ему и быстрым шагом двинулся по коридору. Шейн повернулся к репортеру.
– Люк Куинн? Выходит, мы с ним знакомы?
– Считай, что получил его визитную карточку,– сказал Рурк.– Этот парень далеко пойдет. Сейчас он занимает видный пост в профсоюзе, и до сих пор ни разу не залетал в участок за оскорбление словами: это тебе что-нибудь говорит?
– Теперь я припоминаю его лицо,– пробормотал Шейн.– Но раньше, он, кажется, не носил очков.
– Со зрением у него все в порядке. Очки для шику, они хорошо подходят к костюму. Здесь пахнет скандалом, Майк, я чувствую его запах,– Рурк развел руками в воздухе.– Если я докопаюсь до сути, то Пулитцеровская премия у меня в кармане, ей-Богу.
– Что за скандал?
Рурк раскрыл рот, но тут же закрыл его: в пределах слышимости находилось слишком много делегатов.
– У меня к тебе тоже есть сотня-другая вопросов, но после сегодняшней ночи я неважно себя чувствую,– сказал он.– Конечно, сейчас неподходящее время, но все-таки мне хочется выпить. Как ты на это смотришь? Ведь ты тоже почти не спал.
– Я совсем не спал. Вообще-то бар еще закрыт.
– Черт возьми, приятель, да я никогда еще не платил за выпивку на всех этих съездах и конференциях. А когда в городе такие парни, как эти транспортники, мне вообще не нужен бар.
Рурк зашел в ближайший номер. Вокруг столика с выпивкой расположилось несколько делегатов.
– Ребята, не найдется ли у вас капельки для двух несчастных джентльменов из прессы? – осведомился репортер.– Механизмы свободной печати не могут действовать без смазки.
– Не оправдывайся, приятель,– сказал один из делегатов.– Угощайся.
Рурк отыскал два пустых бокала и наполнил их тепловатым виски. Поблагодарив делегатов, он попросил их назвать свои имена, чтобы увековечить их имена в газетном отчете о съезде транспортников. Затем они с Шейном прошли немного вперед по коридору и свернули на площадку пожарной лестницы.
– С этой шайкой надо держаться вежливо,– поучительным тоном сказал Рурк.– Если ты им нравишься, то они отличные ребята. Но если нет, то лучше оказаться в центре урагана на роликовых коньках,– он вздохнул.– Так что там за история с Пэйнтером?