– Глубина в том месте, где она затонула, вероятно, не превышает пятнадцати футов,– начал Шейн.– Так что ты можешь поднять свою яхту, Гарри. А теперь давай немножко поговорим о деньгах; назовем это платой за услуги.
– За мной не постоит, Майк. Сколько?
– Я думал о тысяче в месяц.
Плато пристально взглянул на детектива.
– Ты хочешь сказать, что это так серьезно?
– Да,– печально согласился Шейн.
Плато ударил кулаком по ладони. Целую минуту из его глотки не доносилось ничего, кроме ругательств, изрядный запас которых он, видимо, приобрел задолго до того, как был избран председателем профсоюза.
– Вот и я думаю так же,– заметил Шейн.
– Если бы ты знал, что я хочу сделать с этим ублюдком! Ладно, мне нужно вникнуть в детали, не то я наломаю дров.
– Вряд ли тебе захочется выслушать всю историю, Гарри. Я искал Пэйнтера. Я…
Плато поднял руку, прервав Шейна.
– Я-то думал, вы враждуете друг с другом,– сказал он. Так в чем дело, газеты могут раздуть скандал?
– Не то слово. Пэйнтер собирался сообщить какую-то сенсацию в газеты еще вчера утром, и я разыскивал его, чтобы выяснить, в чем дело. Вот и выяснил. Тебе известны Хуан Гримальди из Балтиморы и его приятель по кличке Уайти?
Плато почесал подбородок.
– Что-то знакомое.
– Всего их было восемь или девять человек. Твои ребята сопротивлялись храбро, но их попросту смели с палубы. Грэй убит.
– Вот как? – безжизненным голосом спросил Плато.– Печально это слышать. Он был хорошим парнем.
– Вот практически и все, что я могу рассказать. Они открыли кингстоны, и яхта быстро ушла на дно. Пэйнтер лежал связанный в запертой кабине, и я испытывал довольно противоречивые чувства. Когда убивают копа, это нехорошо влияет на моральный дух в городе. При прочих равных условиях я был бы не прочь передать эту историю в газеты, но сейчас мог бы удовлетвориться тысячей долларов в месяц, а ведь это не очень много.
Плато секунду-другую молчал, сжимая пальцы в кулаки и снова разжимая их.
– Боже мой, я буду считать себя счастливчиком, если выпутаюсь из этой истории, не заработав язвы желудка,– пробормотал он.– Я принимаю твое предложение, Шейн. Но сейчас я хотел бы попросить тебя привести сюда этого сукиного сына.
Шейн поднялся.
– Куинна? – спросил он.– Что мне сказать ему? Плато сухо улыбнулся.
– Я все еще остаюсь президентом союза, по крайней мере, на ближайшие полчаса,– сказал он.– У тебя есть оружие, Майк?
– Нет. А оно мне потребуется?
– Может пригодиться, когда Куинн узнает, что ты своими, глазами видел, как тонула «Пантера». Не думаю, что он решится поднять пальбу здесь: в отель стянуты чуть ли не все городские копы. Но ведь этот ублюдок сумасшедший! Он способен на все. Советую тебе быть поосторожнее, Майк.
– Хорошо, Гарри, я буду осторожен для твоей же пользы,– пообещал Шейн.– Пока я жив и здоров, у тебя есть верный способ воздействовать на Куинна.
– Я уже обдумываю это,– мрачно сказал Плато.
Шейн вышел из комнаты, кинув взгляд на Плато: президент профсоюза застыл в кресле и выглядел очень постаревшим. Детектив вошел в зал через ту дверь, где уже стоял знакомый ему сержант. Голосование должно было начаться через несколько минут. Рядом с двумя машинами для голосования стояли чиновники из независимой ассоциации по проведению выборов со списками избирателей в руках. Они должны были обеспечить законность процедуры голосования и проследить за тем, чтобы ни одна фракция не направляла своих избирателей голосовать дважды. Телевизионные камеры наблюдали за залом, но ни один оператор не проследил за движением Шейна, направившегося к столу, за которым сидел Куинн.
Сигара Куинна наполовину догорела, и запах дорогого табака смешивался с сильным запахом лосьона. Он слегка откинулся на стуле, демонстрируя состояние непринужденности и уверенности в себе, но детектив заметил, что его холеные пальцы нервно постукивают по колену.
– Куинн? – спросил Шейн.
Куинн холодно взглянул на него, поправив очки.
– У нас есть правило не пускать в зал ищеек,– сказал он.
– Правило отменено,– ответил Шейн,– это стоило мне всего лишь пять долларов. Гарри хочет видеть вас.
– Вот он я,– безразличным тоном сказал Куинн.– Плато знает, как я выгляжу.
Шейн улыбнулся, глядя на него сверху вниз.
– Он также знает, как вы выглядели три года назад, когда задолжали Стики Хорвату определенную сумму,– сказал он.
– Господи, спаси,– произнес Куинн своим приятным глубоким голосом.– Кажется, старик не нашел никого, кто мог бы завязать ему шнурки на ботинках,– эти слова Куинн адресовал своим коллегам-делегатам, которые делали вид, что ничего не слышат.– Ладно, у него есть еще двадцать пять минут, пусть потешится напоследок.
– Как нам поступить… ну, ты знаешь: как поступить с Уэлфэйрским Фондом? – спросил один из делегатов.
– У нас есть еще куча времени,– ответил Куичн.
Он вышел вместе с Шейном в коридор, на ходу поправляя очки.
– Вы сейчас работаете на Плато? – спросил он у Шейна.
– Он сделал мне предложение,– сказал Шейн.– Но я не уверен, что у этого предложения есть будущее.
– Подумайте хорошенько, Шейн. Могу дать вам совет. У Плато вообще нет никакого будущего.
Плато уже стоял в дверях. За это время он успел вернуть своему лицу прежнее невозмутимое выражение.
– Я тебе не понадоблюсь, Гарри? – осведомился Шейн.
– Стой снаружи. Никого не пускай. Никого. Шейн закрыл дверь.
– Никого не впускать и не выпускать,– сказал он ближайшему полицейскому, перефразировав слова Плато.
По коридору быстро шел лейтенант Уинг. Шейн помахал ему рукой и побежал ко входу в зал. Сержант в дверях посторонился. Шейн подошел к Рурку, все еще сидевшему за столиком для прессы.
– Все готово, Майк,– сказал репортер, понизив голос. Шейн поглядел вниз. Рурк подсоединился к кабелю главного микрофона, вскрыв изоляцию и протянув отвод в гнездо маленького приемного устройства, которое лежало у него на коленях.
– Чуть не получил в задницу несколько тысяч вольт, пока возился с ним,– пожаловался он.– Но как тебе удалось спрятать микрофон? Он что, был все время при тебе?
– Микрофон в моей шляпе,– объяснил Шейн.– Шляпу я забыл на столе. Думаю, прием будет хороший.
– Сукин сын,– восхищенно прошептал Рурк.
Уинг поспал двух копов, которые встали по обе стороны от главного микрофона. Шейн включил приемник. Это было мощное устройство, настроенное на определенную волну и предназначенное лишь для одной цели. Единственный верньер на панели регулировал мощность звука. В зале стоял довольно сильный шум, но Шейн услышал, как со слабым щелчком подключились громкоговорители, укрепленные на галерее. Он подмигнул Рурку и увеличил громкость.
– Когда ты, наконец, вобьешь в свою тупую башку, что времена изменились? – проревел голос Плато, перекрывая шум в зале.
ГЛАВА 18
Гул разговоров мгновенно стих, словно его отключили. Глаза всех в зале были обращены к столу президиума, где возле микрофона навытяжку стояли два копа. Шейн немного убавил звук.
– Ты ошибаешься, Люк, если думаешь, что такие серьезные приемы могут сойти тебе с рук,– говорил Плато.– Вспомни о газетах. Вспомни об этом вонючем Сенате.
Куинн объяснил с прямотой настоящего водителя грузовика, что он думает о Сенате. Микрофон четко доносил каждое его слово до слушателей.
– Я буду удивлен, если это попадет на телевидение,– заметил Рурк.
– Ну, страна, может быть, и выживет,– сказал Шейн.
– Хотел бы я, чтобы тебя слышали избиратели,– язвительно сказал Плато, повторив особо смачное ругательство Куинна.– Ну хорошо, парень, теперь расскажи мне, как вы намерены голосовать?
– Я уважаю тебя, Гарри,– сказал Куинн.– Ты много сделал для союза. Кое-что ты, конечно, делал и для себя, для своей семьи и для семьи своей жены, но сейчас мы не будем об этом говорить. Ты получишь пенсию, но не более того.
– Вы будете голосовать за этого…
– Мы будем голосовать за твоего выдающегося оппонента из Сан-Франциско. Сейчас ты говоришь о нем как о будущем президенте Уэлфэйрского Фонда, так что следи за своим языком. Я выслушал его предложения. Мы провели переговоры. А после того, как нашелся подходящий способ уладить ситуацию с Пэйнтером, я обронил два-три слова насчет того, что мы нуждаемся в сильном лидере с западного побережья.