Однако для всех остальных жизнь очень даже изменилась.
Сначала полиция была готова поверить в то, что мистер Нортвуд застрелил Зака. В конце концов, на пистолете были его отпечатки пальцев.
Но потом быстро выяснилось, что пистолет зарегистрирован на моего отца. А еще полицейские обнаружили кровавые пятна у меня на ковре, которые я так и не смогла отчистить.
Таким образом правда вышла наружу.
У нас не было выбора. Пришлось рассказать им всю правду — как все было на самом деле.
Нас привезли в полицейский участок Шейдисайда. Я не помню, предъявили нам обвинение или нет. В голове у меня все смешалось, и я была очень напугана.
Родители Денниса и остальных одновременно приехали в полицейский участок. Я не знаю, как им это удалось, но история была замята. Все было кончено за одну ночь. Репортаж о случившемся даже не появился в газетах.
На следующий день родители приехали в школу и попытались сделать так, чтобы нас всех перевели из класса мистера Нортвуда в другой класс. Но школа отказалась пойти им навстречу.
Мистер Нортвуд не подавал в суд и вообще не предпринял никаких законных действий. Может быть, родители ему что-то заплатили. Я не знаю.
Мы все продолжали учиться у него в классе. И теперь он действительно был настроен против нас — и против меня тоже. Он стал жестоким и придирчивым и даже не пытался быть справедливым.
Он задавал нам горы уроков, особенно на выходные, и заставлял нас писать длинные и скучные рефераты, которые остальным ребятам писать было не нужно. Он ставил нам плохие оценки на экзаменах по самым идиотским причинам. В общем, делал все возможное для того, чтобы отравить нам жизнь.
Моя мама отреагировала на эту историю совсем не так, как я ожидала. Наверное, родители всегда реагируют неожиданно. Я думала, что она будет плакать, кричать, что у нее будет истерика. Но вместо этого она тихо сказала мне, что я ее очень разочаровала.
Мне кажется, мне хотелось, чтобы она кричала на меня. Взгляд, которым она на меня посмотрела — взгляд раненого животного — причинил мне гораздо большую боль, чем любые истерики.
— Твои богатые друзья плохо влияют на тебя, — тихо сказала мама, и слезы появились в ее усталых глазах. — Я не разрешаю тебе видеться с ними.
И она сказала, что я очень безответственная, что ни в коем случае нельзя было разрешать им играть с пистолетом. Мама заперла пистолет в ящике большого стола в гостиной.
С тех пор я встречалась с Деннисом тайком.
Мне не очень было приятно делать это у мамы за спиной. Но я ничего не могла с собой поделать. Я влюбилась в Денниса и готова была на все ради свиданий с ним.
Мы оставляли машину на Ривер Ридж — высоком холме на окраине городка. Это было популярное место прогулок ребят из Шейдисайда, но сейчас было так холодно, что кроме нас на этом месте никого не было.
Мы обнимались, целовались и болтали. Много болтали.
Чаще всего Деннис говорил о том, как мистер Нортвуд испортил его жизнь, лишил его возможности попасть в олимпийскую сборную команду и вообще разрушил все его будущее.
— Я знаю: он хочет, чтобы меня исключили, — говорил Деннис, горестно качая головой. — Он хочет отомстить всем нам. Лишить нас будущего.
Я старалась как-то подбодрить его, но у меня было ощущение, что Деннис прав.
Мне нравилось смотреть на Денниса — просто смотреть. Даже когда он был несчастен и ворчал на мистера Нортвуда. Мне нравились его темные брови, то, как они дугой изгибались над его огромными зелеными глазами. Мне нравился его прямой, благородный нос и его ослепительная улыбка. Когда Деннис улыбался, он был похож на маленького мальчика.
Я часто вспоминала, как Деннис вел себя в ту ночь. Парень был так спокоен, так быстро соображал… Он так последовательно добивался того, что он хочет. Ему пришла в голову идея, и он осуществил ее.
Я спрашивала себя, каково это — быть Деннисом, иметь возможность позволить себе все, что угодно. Просто захотеть — и сделать.
— Поедем домой, — прошептала я, протирая на запотевшем стекле отверстие, чтобы видеть. — Я не хочу, но мне пора.
Деннис смотрел в одну точку, вперед. Он даже не пошевелился, чтобы завести машину.
— Что случилось? — спросила я, с нежностью беря его за руку.
— Я думаю о Нортвуде, — пробормотал он.
— Только не сегодня, — взмолилась я. — Я хотела сказать — что мы можем сделать?