«Оригинально!» – бурчала старшая мадам Полик, проводя рукой по ящикам нержавеющей стали и металлу рабочих поверхностей. Она предпочитала дуб.
– В начале ноября полезно дополнительно окучить лозы. Защищает от морозов, – ответила Элен, глянув на дочь. Растирая себе ноги, она продолжала говорить, переведя взгляд на мужа: – Но с этими дождями… мы пошли работать в погреб, расставлять вино для розлива. Оливер, кажется, поругался с женой: молчал как рыба. А я, хотя этим делом занимаюсь уже лет двадцать, никогда не привыкну к такой холодной-холодной-холодной сырости винного погреба.
– Ну, если повезет, сможешь окучить их на следующей неделе, – произнес Полик. – Дожди уже кончатся, а морозы еще не начнутся.
– Надеюсь, ты прав, – улыбнулась Элен. – Но Оливер все равно в полной панике.
– Это у Оливера Боннара любимое состояние. Оно позволяет ему не общаться с женой. У тебя, если шире посмотреть, отличный работодатель. Позволяет тебе делать все, что ты хочешь, и ставить на бутылках свою фамилию. В основном владельцы винных ферм слишком для этого глупы и упрямы.
– Ты прав, – согласилась Элен. – Но мне хотелось бы когда-нибудь завести свою ферму.
Бруно Полик улыбнулся и накрыл колени жены шерстяным одеяльцем. Учитывая его жалованье полицейского и цены на землю в Провансе, мечта жены стать самой себе хозяйкой была безнадежна.
– Может, и не в Провансе, – добавила Элен, улыбнувшись. – Что-нибудь подешевле. В Чили, например? – Она поежилась и натянула одеяло повыше. – Бруно, не подбросишь еще полено?
Он кивнул и направился к задней двери, и тут у него зазвонил телефон.
– Полик слушает.
– Простите, господин комиссар, что беспокою вас в субботу, – произнес собеседник.
– Все в порядке, Ален. Что случилось?
– В университете убили профессора, – ответил Ален Фламан, один из любимых агентов комиссара.
Полик вышел из кухни и взбежал по лестнице в небольшой кабинет.
– Что известно? – спросил он, плотно закрывая за собой дверь.
– Профессора Мута нашла утром уборщица. Сначала она решила, что у мужчины сердечный приступ, но присмотрелась и увидела, что у него проломлен висок. Когда прибыла «Скорая» и санитары увидели тело, они тут же позвонили в полицию. Я постарался побыстрее оказаться на месте. Профессора ударили по голове.
– Понятно, спасибо. Выезжаю. Вы еще там?
– Да. Это один из гуманитарных корпусов, сто двадцать четыре по улице Жюля Дюма. Четвертый этаж. Вы там увидите полицейских, мы оцепили все здание.
– Тогда ждите меня. Я буду через тридцать минут.
Лея внизу демонстративно вздохнула и с размаху хлопнула карандашом по столу.
– Лея! – одернула ее сидевшая рядом Элен.
– Но папа телефон наверх унес! А это значит, что он прямо сейчас уедет в Экс!
– Вероятно, дорогая.
– А кто же мне поможет сольфеджио сделать? Я же провалюсь!
– Я помогу, – ответила Элен, беря учебник дочки по теории музыки.
Лея посмотрела на мать скептически. Элен Полик сделала вид, что не заметила приподнятой брови дочери.
Глава 5. Один на миллион
Слушай, – произнесла Марин. – «Наполеон однажды сказал, что самый могущественный человек во Франции – это следственный судья».
– Очень мило, – пробурчал Верлак и потянулся через нее за очками для чтения. – Хорошее настроение на целый день.
– Прекрати, я знаю, что ты заметил ошибку!
– Какую ошибку? Что это Бальзак сказал, а не Наполеон?
– Вот именно. И почему эти мои студенты не могут написать нормально? «Однажды сказал!» Он же не сказку рассказывает, а работу пишет по истории! Из каких источников он мог это взять?
– Из Интернета, откуда же еще? – предположил Верлак. – Сейчас дети в библиотеки не ходят и ничего больше не читают. Я это каждый раз вижу, когда езжу на экспрессе в Париж. Сидят и три часа играют в телефоны, потому что читать разучились. – Он отпил кофе и добавил: – А кстати, Бальзак действительно это говорил?
– В смысле?
– В смысле, он это написал? Или кто-то услышал, как он что-то такое буркнул, скажем, в Гранд-опера в мужском туалете? Есть достоверная информация?
– Слушай, ну ты зануда.
Верлак улыбнулся, притянул Марин под одеяло.
– Я есть самий сильный человек во вся Франция, – сказал он по-английски, изображая французский акцент.
Марин засмеялась и сбросила одеяло: