Выбрать главу

Старший инспектор сказал, что сначала, исключительно для проформы, ему бы хотелось хоть Немножко познакомиться с самой миссис Палтус.

Каковая просьба и была с готовностью исполнена.

Итак, миссис Палтус была вдова. Ее девичья фамилия — Керри. Родилась она в Ирландии, где ее отец имел адвокатскую практику в Корке. Когда он умер, ей едва исполнилось двенадцать лет, и ее мать, англичанка по происхождению, переехала в свой, родной город Истбурн, где еле сводила концы с концами, и то лишь благодаря родственникам. Тут-то тогдашняя мисс Керри и познакомилась с мистером Палтусом, торговцем шерстью из Бредфорда, он не устоял перед ее прелестями, а она ответила ему взаимностью. После свадьбы они поселились в милейшем доме в окрестностях Бредфорда. Дела мистера Палтуса шли хорошо, война способствовала этому, и с похвальной осмотрительностью он продал дело на самом пике послевоенного бума. Наконец, он увенчал свою репутацию прекрасного мужа тем, что умер, оставив все нажитое жене, в результате чего она получила возможность жить если не в роскоши, то в относительном достатке и там, где душа пожелает. Душа пожелала Лондона, и вот уже шесть лет она обитает в «Монмут-мэншнз». Мисс Барнетт заняла свою квартирку двумя десятками лет раньше и при первой же встрече выказала расположение вдове торговца шерстью. К нескрываемому удивлению миссис Бойд, между соседками тут же возникла симпатия, в скором времени перешедшая в тесную дружбу. Мисс Барнетт дотоле, видимо, втайне страдала, что возле нее нет человека, которому можно довериться, и она сразу же принялась наверстывать упущенное. Последние два года, по убеждению миссис Палтус, между подругами не было недомолвок.

— Ага! — обронил тут старший инспектор и опытной рукой переключил красноречие миссис Палтус на ее приятельницу.

— Да, так вот, Аделаида, то есть мисс Барнетт, родилась в Ноттингеме. Она была дочерью зеленщика. Да-да, зеленщика. Лучше признать это сразу, — печально констатировала миссис Палтус. — Аделаида не была леди.

Старший инспектор поцокал слегка, выразив таким образом свою снисходительность к этому недостатку мисс Барнетт.

Далее в ходе повествования выяснилось, что покойная мисс не только не была леди, но, попросту говоря, была совсем не леди. История уходила корнями во времена смерти зеленщика Барнетта. Он, видите ли, успел покинуть этот мир в те годы, когда чиновники налоговой службы еще не изводили по наущению правительства души зеленщиков, и потому Барнетт оставил после себя довольно приличное состояние. У него было двое детей — мисс Барнетт и ее брат. Дочери зеленщик Барнетт завещал двадцать тысяч фунтов в консолях и четырехпроцентном индийском займе, а сыну — лавку. Но, увы, он не оставил никаких указаний относительно дома и мебели. Брат придерживался мнения, что все это естественным образом прилагается к делу, мисс Барнетт же полагала, что это довесок к четырехпроцентному займу, — и миссис Палтус без экивоков дала понять подруге, что разделяет ее точку зрения. Уступать никто не хотел. Наконец брат, человек более сговорчивый, предложил все продать и поровну разделить вырученное. Это оскорбительное предложение мисс Барнетт сразу отвергла и, выждав, когда дела отзовут брата в Лондон, продала все сама и с победой ретировалась в «Монмут-мэншнз». Брат ответил ей оскорбительным письмом, в котором выразил свою радость, что так дешево отделался. Это произошло двадцать восемь лет назад, и с тех пор они не обменялись ни словом.

— Понятно, — протянул старший инспектор, поглаживая подбородок. — Нам необходимо с ним связаться. Вы, случайно, не знаете, он все еще в Ноттингеме?

— Нет, он совсем не в Ноттингеме, — не стала, медлить с ответом миссис Палтус. — Он — в аду.

— Прошу прощения? — Инспектор был обескуражен.

Миссис Палтус объяснила, что душа мистера Барнетта-младшего хотя и была достаточно низменна, чтобы обидеть беззащитную женщину, но она оказалась для торговли зеленью уж слишком высокого полета. Вскоре после ссоры с сестрой он продал лавку и, насколько известно миссис Палтус, большую часть вырученных денег ухлопал на эксперименты в области цветной фотографии, к которой питал непостижимую страсть. Эксперименты были бесплодны, деньгам пришел конец, мистер Барнетт сдался и умер.

— И, — прозвучал приговор, — так ему и надо!

— Именно, именно, — дипломатично пробормотал старший инспектор. — Значит, мисс Барнетт все-таки поддерживала связь со своим братом?