— Итак, Джим, — с интонацией доброго папаши обратился к нему Морсби, — поведай нам, что у тебя на уме?
— Ну, мистер Морсби, странно, право, что вы об этом меня спрашиваете, — проговорил мистер Уоткинс, манерно растягивая слова, чтобы не выдать призвук кокни. — Право, странно, потому что это я пришел к вам узнать, что у вас на уме.
— Значит, ты чист как стеклышко, так я понял?
— Ну конечно, — с достоинством ответствовал мистер Уоткинс. — Я завязал, вы же знаете, мистер Морсби.
— Завязал… Завязал, значит, Джим? — с сомнением вторил Морсби. — Ну, рад это слышать. И как же ты зарабатываешь на жизнь, позволь поинтересоваться.
— А вы не знаете? — Мистер Уоткинс был изумлен. — У меня антикварная лавка в Льюисе, я думал, вы в курсе, мистер Морсби. Все без подделок и добыто только честным путем, краденого — ничего. На каждую вещицу сертификат, если покупатель потребует. Вы непременно должны заглянуть ко мне как-нибудь, мистер Морсби. Сейчас, например, есть чудная пара медных подсвечников времен королевы Анны, прямо для вас, — с жаром уговаривал мистер Уоткинс, — прелесть какая вещица. Может, слегка тяжеловата, очень уж старомодна, конечно, и пыли, пожалуй, набилось, но вам бы подошла, лучше не надо.
— Благодарю, Джим. Когда мне потребуется для подарка пара тяжелых, старомодных, пыльных медных подсвечников, я дам тебе знать.
— Для подарка? Ну, бросьте, мистер Морсби. Я не про это. Всем известно, вам не положено получать подарки от таких, как я, должность не позволяет. У вас на этот случай и словцо есть, противное такое словечко. Да к тому же мне сейчас и не по средствам такое. Но я вам скажу, что мы сделаем: я сбавлю вам десять процентов.
Роджер улыбнулся. Он и сам обожал дразнить Морсби, но наблюдать, как это делает преступник, было истинным наслаждением; он не мог не заметить, что констебль в углу деловито стенографирует эту не относящуюся к делу болтовню.
Однако Морсби держался так, будто все это его не касается.
— Ты все такой же шутник, Джим. Несмотря на весь твой антиквариат. Что ж, я рад слышать, что ты стал жить честно. Где в Льюисе этот твой магазинчик?
Мистер Уоткинс охотно сообщил адрес.
— А знают меня там под именем Роуд, Джеймс Роуд.
— Ясненько. Так, а теперь, когда ты поделился со мной этой радостной новостью, я бы хотел знать, для чего тебе понадобилось повидаться со мной.
— Видеть вас мне всегда в удовольствие, мистер Морсби, — как по-писаному отозвался мистер Уоткинс, коснувшись миниатюрным пальчиком своих крошечных черных усов. — Приятно поболтать о старых временах, когда я был для вас гнусный ворюга, один из тех неисправимых негодяев, которых вы отлавливаете с таким трудом, правда?
— Поболтать, значит, пришел, да?
— Ну, я бы так не стал выражаться, — воспротивился мистер Уоткинс. — Хотя я, конечно, рассчитывал, что мы побеседуем как джентльмены, может, даже пропустим по кружечке пива — я сейчас, знаете, не могу позволить себе чего-то покрепче, но, не стану скрывать, я тут услышал от Лил, что вы все спрашиваете, где я да что я, и подумал, приду-ка я сам и расскажу все, что вам захочется знать, — если, конечно, речь не о том, чтобы заложить кого-то. Конечно, я завязал со всей этой публикой, с какой прежде водил дружбу, но продавать никого из них я не буду — и не просите, мистер Морсби, только не это.
— Значит, Лил тебе рассказала?
— Ну конечно, мистер Морсби, и так она огорчалась! — Мистер Уоткинс горестно покачал головой. — Вы приставили «хвостов» к бедной девочке, мистер Морсби, и они не отстают от нее ни на шаг с тех пор, как она перебралась в Лондон. Нехорошо, мистер Морсби, очень нехорошо.
Старший инспектор пропустил мимо ушей этот мягкий упрек.
— Ты в последнее время нечасто видишься с Лил, правда, Джим?
— Я очень по-доброму к ней отношусь, мистер Морсби, — с достоинством отвечал мистер Уоткинс. — Но, видите ли, ей не по сердцу то, что я решился жить честно, и это факт. Боюсь, что Лил пропала для общества, мистер Морсби, очень боюсь. Она, представьте себе, утверждает, что на мошенничестве еще долго можно будет зарабатывать.
— Да, Лил всегда на тебя дурно влияла, Джим, — Морсби снова был добрым папашей, — и тут уж никуда не денешься. Я, например, нисколько не огорчен, что ты с ней расстался. Однако это может означать и кое-что другое…
— Чего не бывает в жизни, — словоохотливо откликнулся мистер Уоткинс.