Если это принять, где тогда искать кандидата? Естественно, среди обитательниц «Монмут-мэншнз». И какого рода даму следовало искать? Очевидно, даму с характером, способную принимать быстрые решения, даму в отчаянных обстоятельствах, даму, живущую на пределе возможностей. И среди всех дам «Монмут-мэншнз» миссис Эннисмор-Смит, на взгляд Роджера, выделялась характером, силой духа, бедственным положением. Но способна ли она на убийство? Вот в чем загвоздка, и этого-то Роджер, на основании одной встречи, решить не мог. Он не сомневался при этом, что миссис Эннисмор-Смит была женщина с какой-то загадкой. За ее спокойными манерами скрывалось многое, недоступное посторонним. Сегодняшняя задача состояла в том, чтобы заставить миссис Эннисмор-Смит раскрыться, показать, какими запасами гнева, терпения, решительности, самоконтроля, подчинения обстоятельствам или сопротивления им она обладает, и, по мнению Роджера, подготовленный им сценарий обязательно выведет миссис Эннисмор-Смит на чистую воду.
Ход, что и говорить, был не слишком красивый, и гордиться им не приходилось. С другой стороны, ход сулил эффект, и не только по отношению к миссис Эннисмор-Смит. Роджер знал, что ему будет невероятно интересно, помимо всего прочего, понаблюдать, как сыграет свою роль мисс Стелла Барнетт.
Сама мисс Барнетт по дороге в магазин поинтересовалась только одним:
— Хотите ли вы, чтобы я говорила на кокни?
— Легкий акцент, пожалуй, не помешает, — важно заметил Роджер.
И по одному тому, как развязно, чуть повиливая бедрами, вошла она в магазин, было видно, что в мисс Барнетт погибла актриса.
К ним тут же вышла молодая женщина в черном платье с необыкновенно светлыми платиновыми волосами.
— Чем могу служить, мадам?
— Я-а-а хочу присмотреть себе что-нибудь нарядное для второй половины дня, — объявила мисс Барнетт, старательно изображая благовоспитанность.
— О’кей, — начал свою партию Роджер, как, по его мнению, сделал бы американец. — Приволоки-ка нам что-нибудь пошикарней, сестричка, и о денежках не беспокойся. У меня с ними полный порядок.
Женщина вежливо улыбнулась и повернулась, чтобы принести платья, но мисс Барнетт издала какие-то звуки, указывающие, что она еще не все сказала.
— Лучше будет, я-а-а думаю, если вы пришлете мне кого-нибудь поглавней.
— Как вам угодно, мадам. — И женщина растворилась в глубине магазина.
— Молодчина, Стелла! — прошептал Роджер. — Вы — чудо. Где вы этому научились?
— Однажды играла что-то похожее в любительском спектакле. Все как нужно?
— Все именно так. Даже, пожалуй, можно еще поддать. Боюсь выразиться слишком сильно, но я хочу, чтобы вы привели ее в ярость.
— В ярость?
— В ярость, — твердо заявил Роджер, прибавив про себя: «Чтобы ты показала себя в полном блеске».
— Поня-а-атно, — протянула мисс Барнетт.
Роджер обернулся. С улыбкой профессиональной любезности к ним приближалась миссис Эннисмор-Смит. Она тоже была в черном, а осанка и высокий рост прибавляли ей внушительности.
— Насколько я поняла, вы хотели бы маленькое нарядное платье?
Роджер отметил, она не присовокупила непременного «мадам», удостоив клиентку лишь беглым взглядом, и уж точно не признала его, хотя он этого слегка опасался.
— Мне надо платье, и чтоб шляпку тоже, во-о-от!
— Послушай, беби, не позабудь про всякие там финтифлюшки, — вставил Роджер, — нам, мисс, требуются чулки для леди, и перчатки, и…
— Да-авольно, Ганниба-ал, — проговорила мисс Барнетт.
Миссис Эннисмор-Смит повернулась к женщине с платиновыми волосами:
— Мисс Хэлл, сходите, пожалуйста, наверх и принесите платье из бежевых кружев и шелковое цвета нефрита.
Мисс Барнетт выждала, чтобы служащая ушла.
— Нефритовое! Ну, я-а-а не знаю. Я-а-а-то думала, всякий видит, что нефритовое мне не пойдет, не мой цвет, и все. Я-а-а хотела бы попросить вас постараться получше, раз уж я-а-а здесь.
— Верно-верно, — поддакнул Роджер. — Уж мы вам за беспокойство приплатим, да.
— Прошу извинить меня, — мягко произнесла миссис Эннисмор-Смит. — На мой взгляд, нефритовый должен быть вам к лицу, но, разумеется, если вы не любите этот цвет… Впрочем, я могла бы порекомендовать вам что-то более подходящее, если б вы позволили мне взглянуть на себя без шляпы.