– И тогда ты обвинишь меня?
– Ты главный подозреваемый, – твердо заявил Кирк, – и будешь оставаться им, пока не предоставишь мне логического объяснения.
– А если я откажусь? Здесь ты не наделен силой власти.
– Тогда я попрошу Сарека, и он организует комиссию по расследованию, перед которой ты и предстанешь. Пока же я провожу частное расследование.
Хочешь, чтобы оно стало гласным, – это я могу устроить.
Сендет довольно долго смотрел на Кирка и, наконец, выдавил из себя:
– Что ты хочешь знать?
– Насколько хорошо ты владеешь компьютерной грамотностью?
– Я могу пользоваться компьютером для проведения своей исследовательской работы.
– Нет, речь не о том. Можешь ли ты влезть в его начинку и перепрограммировать то, к чему, по замыслу хозяина, никому не следует вмешиваться? Ну, например, сумел бы ты войти в программу стазокамеры и изменить се?
– Теорию я знаю, но на практике такого не совершил бы, – ответил Сендет.
– Так ты этого не делал?
– Я ведь сказал, что нет. Я не мог этого сделать.
– Почему – нет?
– Если я правильно понял суть обвинения, то перепрограммирование, о котором ты говоришь, произошло после того, как Т'3ан положили в стазокамеру.
– Только если ты не подстроил несчастный случай, который привел ее туда, – предположил Кирк.
– Капитан, аппаратура камеры отключается, когда в ней нет пациента.
Любая изолированная камера клиники приспособлена для лечения всеми известными нам методиками. Таких камер в клинике семь. Даже если б я и подстроил несчастный случай с Т'3ан, зная при этом, что для ее лечения понадобится методика Сорела и Корригана и их аппаратура, то я ни за что не смог бы знать, в какую именно камеру се положат. Теоретически я мог бы перепрограммировать компьютер в определенном порядке для раз рушения стазополя, но в этом случае программа отключила бы первое попавшееся поле.
В зависимости от того, в какую камеру попадала Т'3ан, на пятьдесят процентов возникала вероятность, что погибла бы Аманда Сендет надменно посмотрел на Кирка и добавил:
– Таким образом, я убил бы невинного человека. Или ты считаешь, что для меня человеческая жизнь ничего не стоит?
«Мне уже встречались вулканцы, думающие, похоже, так же, как и ты», подумал Кирк, но вслух заметил:
– Считаю, что любой, кто желает отнять жизнь у другого человека, вряд ли ценит любое проявление жизни, в какой бы форме она ни была.
Сендет согласился.
– Ты, естественно, прав. Тот, кто способен совершить убийство, не может уважать жизнь, как это принято у вулканцев. Как бы там ни было, этот человек не хотел рисковать и промахнуться мимо своей жертвы. Я, например, в этом уверен.
– Поэтому ты подождал, пока станет известно точно, в какую камеру положат ТЗан, – вставил Кирк, – и после этого перепрограммировал компьютер.
– На это потребовалось бы несколько часов, – сказал Сендет. – Когда леди ТЗан положили в камеру, весь персонал оставался в лаборатории сверхурочно. ТРа и Скеп были вчера со мной весь день и подтвердят, что один на один с компьютером я не оставался.
– Ты ведь соображаешь, что я должен это проверить? – спросил Кирк.
– Разумеется, – согласился Сендет. – И ты быстро выяснишь, что мне не предоставлялась возможность совершить то, в чем меня обвиняешь.
– Да нет уж. У тебя в запасе была целая ночь. Только не надо убеждать меня, что в лаборатории тебя не видели. По всему корпусу терминалы подключены к главному компьютеру.
– В ту ночь доступ к компьютеру я не получал, – категорично заявил Сендет.
– Да что ты говоришь! У тебя дома нет компьютера?
– Домой я не пошел, – твердо сказал вулканец. Кирк ухватился за зацепку.
– Где же ты был в ту ночь? У тебя есть свидетели, которые могут это подтвердить?
– Не знаю… видел ли меня кто-нибудь, а если и видел, то запомнил ли, – сказал Сендет. – Я занимался медитацией у… Усыпальницы ТВет.
– Где это? – поинтересовался Кирк. – Даже если тебя и видели там, докажешь ли ты, что провел там всю ночь?
– Усыпальница находится по другую сторону пустыни, у подножия горы Л-Лангон. Каждый вечер туда идет специальный трамвай и возвращается только на рассвете. Разумеется, в Усыпальнице компьютеров нет.
– И, возможно, тебя там никто не видел. Хорошо. Больше к тебе у меня вопросов нет, но твой рассказ я проверю. Полагаю, покинуть город ты не планируешь?
– С чего бы это? – удивился Сендет. – Ничего противозаконного я не совершал. Если выяснится, что смерть ТЗан случайной не была, ты найдешь убийцу, но это не я.
Глава 15
Сорел попросил ТСел по-прежнему направлять пациентов к ТПар и Маккою, а сам повел дочь и ее партнера к себе в офис. Даниэль Корриган шел, словно в оцепенении, не в состоянии ясно рассуждать. Более того, его голова кружилась так, что казалось, он вообще не может соображать. Ни слова не говоря, он и Сорел смыли с лиц копоть. Потом целитель посадил Даниэля рядом с ТМир на кушетку, а сам сел в кресло за свой стол, изучая обоих загадочными черными глазами. Наконец Сорел промолвил:
– Даниэль, ты анализировал случившееся сейчас?
«Передо мной весь мир взорвался на кусочки», – хотел сказать Корриган, но вместо этого ответил:
– ТМир увидела в моем сознании вину. Неважно, что подсказывает ей здравый смысл – будто преднамеренно я никому не могу причинить вреда, ее отталкивает сила моих эмоций.
ТМир, вся сжавшись, повернулась к нему. Хотя внешне она выглядела невозмутимой, глаза ее были полны печали.
– Даниэль, прости за боль, причиненную мной. Я поступила глупо. Ты не вступил бы в мелдинг с отцом и не спас бы ему жизнь, если б он понял, что на твоей совести смерть матери. Будь это действительно так, в мелдинге это открылось бы. Нелогично было с моей стороны истолковывать твою боль неправильно, – Ты все правильно истолковала, – невозмутимо сказал Корриган. – Это была моя вина.
– Но… почему? – ТМир беспомощно смотрела то Корригана, то на отца, и в глазах се застыли многочисленные вопросы.
Сорел сразу перешел к существу вопроса:
– Даниэль прав, говоря, что его эмоции отталкивают тебя?
– Я… прожила семь лет за пределами Вулкана среди людей, которые не сдерживают своих чувств, и мне казалось, что я к этому привыкла.
– А теперь? – ее отец хотел, чтобы она продолжила свою мысль.
– Я не знала… что значит испытать непосредственно на себе силу чувств землян.
Чувства землян. Корриган готов был провалиться сквозь землю. Как глупо он поступил, позволив себе понадеяться покончить с одиночеством. Ни один вулканец не смог бы постоянно испытывать на себе земную нелогичность!
– Даниэль, – обратился к нему Сорел. – Я хочу поговорить с дочерью наедине. Тебе нужно отдохнуть. Я могу принести для тебя кровать, и ты поспишь здесь.
– Я, пожалуй, пойду домой, Сорел, – сказал Корриган.
В кабинете врача ТСел голосом вызвала на компьютер карточку одного из пациентов Корригана для Леонарда Маккоя, голос которого программу не запускал. Доктор Звездного Флота нахмурился, прочитав информацию на экране.
– Подагра? – изумился он. – Подагра у тридцатидвухлетнего мужчины, сидящего на овощной диете?
– Чья это карточка? – спросил Корриган, заглядывая в дисплей. – У меня нет пациентов с подагрой.
История болезни, судя по фамилии, принадлежала Дэвиду Фейну, геологу, лечившему у Корригана повреждение ступни после недавней экспедиции.
– У Дэйва никогда не было подагры! – глядя на ложную информацию, выданную компьютером, воз мутился Корриган. – У него был разрыв связок, и я сделал ему операцию, а это совершенно не тот диагноз. ТСел…
ТСел уже вызывала другой файл.
– Похоже, история болезни и сведения об операции верны, Даниэль.
Ошибка произошла только что, когда я набирала текущие симптомы болезни – Никогда но доверял машинам! – проворчал Маккой. – Врач ставит диагноз больному, а не компьютер.
– Согласен с тобой, Леонард, – сказал Корриган. – Однако, что ни говори, общепринято прогонять симптомы пациента через программу диагностики. Иногда компьютер выдаст полезные советы, но никогда прежде я не видел, чтобы компьютер так ошибался. ТСел, вытащи-ка эту программу еще раз и…