Майкл поинтересовался:
— Ваш супруг воевал?
— Нет, его не взяли в армию по болезни. Он не распространялся на эту тему, но мне казалось, что он сильно переживал. Вообще он был болезненно застенчивым и замкнутым, ему было бы полезно повращаться среди людей с иными взглядами на жизнь.
Шейн приподнял свою чашечку, как бы намереваясь сделать еще глоток, но тут же снова поставил ее обратно.
— Застенчивые люди обычно не работают в туристических бюро.
— Его должность не требовала общения с людьми. Он занимался бухгалтерией, планировал маршруты, договаривался с гостиницами и, конечно, много занимался вопросами багажа. Вы были бы поражены, сколько люди приобретают совершенно ненужных для них вещей, которыми они впоследствии вряд ли будут пользоваться, только потому, что здесь они гораздо дешевле, чем в Америке. Альберт не жаловал туристов, в особенности женщин. Про них он рассказывал массу самых настоящих анекдотов.
Отвернувшись в сторону так, чтобы не видеть, что делает ее рука, она взяла из вазочки еще один кексик и быстро отправила его в рот.
В комнате было страшно жарко. Он чувствовал, что на лбу у него выступил пот.
— Какие, например, миссис Воттс? — заставил он себя спросить.
— Вы наверняка знаете подобные истории, — ответила она, громко чавкая, — о бесстыдницах, нескромных в одежде и в разговорах пустышках, которые хвастают друг перед другом своими случайными романами и удачными покупками. Альберт их презирал. Особенно их сентиментальное отношение к здешним туземцам.
— Это как раз один из тех вопросов, который нас занимает, — сказал Шейн. — Были ли у вашего мужа какие-то причины в тот вечер оказаться в туземном квартале? Имелись ли среди туземцев у него знакомые или друзья?
— Решительно заявляю — нет! Совсем наоборот. Место зловонное, грязное, настоящая клоака. Альберт был страшно брезгливым. Там он не мог оказаться по своей воле. Его не могли там убить… То есть убили его там, не так ли? Как я считаю, дело именно в этом. Прочитав отчет в газете, я намеревалась послать туда опровержение. Как все это выглядит? Еще один респектабельный, всеми уважаемый человек отправился на ночь к цветной потаскухе. Извините за бранное слово. Он выпил слишком много, развлекаясь в обществе воров и бездельников, и по глупости затеял с ними ссору. Все просто объясняется. Но это не так.
— Вернемся к телефонному звонку, миссис Воттс. Что в точности он сказал?
Она задумалась.
— Вот это было довольно странно, нужно признать. Я не стану вас утомлять рассуждениями об островной политике, в которой я сама ничего не понимаю. Короче, Альберт был недавно избран в комитет по охране традиционных интересов, который должен был противостоять усиливающейся туземной агитации. Он позвонил предупредить, что назначено заседание этого комитета для обсуждения какого-то конфиденциального вопроса. Он перекусит в городе в ресторане. Хорошо. У меня не было оснований сомневаться, что такое заседание действительно состоится. Но он продолжал говорить на ту же тему, даже назвал, где они будут заседать, кто будет присутствовать. Самое странное, что полиция установила, что никакого заседания не состоялось и даже не планировалось. Альберт обещал принести мне журнал, и это были последние слова, которые я от него слышала.
Она приложила к глазам салфетку, хотя Шейн не увидел слез.
— Вы не заметили в нем никаких перемен за последние несколько месяцев? — спросил он.
Она дотронулась пальцем до подбородка.
— Ничего особенного, мистер Шейн. Кое-какие мелочи. Его стала мучить бессонница. Это его, который, сколько я его помню, спал, как бревно. Иногда он даже выходил «побродить», как он выражался. Он стал раздражительным. Прежде он был необычайно флегматичен, а тут несколько недель назад, поверите ли, схватил скатанный в трубочку «Панч» и ударил Жоржетту. И за что? Бедняжка царапалась в дверь, хотела выйти наружу.
Шейн сохранил серьезное выражение лица.
— Он никогда не говорил о возможности заработать крупную сумму денег?
Она покачала головой и потянулась к кексам.
— Деньги? Нет, едва ли. Он всегда восхищался тем, как я умею так экономно вести хозяйство, но недавно заявил, что довольно мне обходиться самыми дешевыми обрезками, как он выразился. Он велел мне покупать хорошее мясо, заявив, что кости можно оставить туземцам.
С каждой минутой в комнате становилось все жарче и душнее. Шейн с большим трудом противился желанию выскочить на свежий воздух.