Вскоре коньяк подействовал. Он приподнялся на локте.
— Стало лучше… Где ваш телефон?
— В спальне, если вы сможете туда добраться.
— Смогу.
Он поднялся, какое-то мгновение постоял, покачиваясь и ухватившись за спинку стула.
— Хотите, чтобы я помог? — спросил Шейн.
Альварец покачал головой и тремя огромными шагами добрался до двери в спальню. Там он снова отдохнул, собрался с силами и ринулся вперед, чтобы свалиться на кровать.
Шейн принес ему телефон.
Верблюд подождал, тяжело дыша. Через несколько минут он смог вызвать телефонистку.
Шейн снял свой нарядный белый пиджак, на котором пальцы Альвареца оставили грязные пятна, и переоделся в серый спортивный костюм, в котором приехал из Майами. Альварец нетерпеливо тряс телефон.
— Что случилось с этой проклятой телефонисткой? Шейн, добудьте мне льда. Боль настолько невыносима, что я ничего не соображаю. А мне это необходимо. Заверните лед в полотенце… На худой конец, просто намочите какую-нибудь тряпку холодной водой.
Детектив отправился на кухню, проверил, есть ли кубики льда, залив формочку холодной водой, и не закрыл кран. Сам же тихонечко вернулся в гостиную послушать, о чем говорит его гость. К сожалению, тот говорил быстро-быстро по-испански. Ничего не поняв, Майкл вернулся в кухню.
Холодильник был старой конструкции, требовалось еще прогреть снизу формочку, чтобы кубики выпали на тарелку. В конце концов он завернул с десяток ледышек в полотенце и отнес их в спальню, где обрадованный Альварец схватил повязку и прижал к вискам.
— Да, да, — произнес он в трубку уже по-английски. — Но вчера. Вчера! Я хочу знать его слова в точности. Говорил ли он, что пока еще не решил, сделает ли это? Что именно он говорил?
Шейн вернулся в гостиную и снова принялся за коньяк.
— А в конце? — спросил Альварец. — Ну и чем все кончилось? Вы убедили его?
Какое-то время он слушал.
— Олл-райт, — заговорил он снова. — Это я понимаю. И все же у вас ощущение, что он сделает так, как запланировано? Это важно. Я должен знать точно.
Опять долгая пауза.
— И сегодня по телефону?
Очередная пауза была еще длиннее, наконец он заговорил:
— Нет, нет. Я вас не критикую. Он — трудный человек, но вы с ним должны справиться. Когда вы снова его увидите?
Почти сразу же Альварец воскликнул:
— Если он вернется назад? Что вы имеете в виду? Как это «если он вернется назад»? Он не может уехать из Сент Элбанса. Но когда? Каким образом?
Он ждал ответа.
— В полночь! Почему вы мне не сказали? Пресвятая Богородица, это же через пять минут… Я не могу… Обождите минутку у телефона.
Мускулы Шейна напряглись.
В комнате Альварец медленно говорил:
— Позвоните в аэропорт. Пусть они позовут к телефону Слейтера. Настаивайте на том, что вам нужно с ним поговорить, не позволяйте им от вас отделаться. Скажите ему, что он должен немедленно вернуться к вам. Вы ранены. Нет, нет. Этого недостаточно. Его жена с ним не едет?
Шейн наливал себе коньяк, пока Альварец выслушивал ответ.
— Хорошо, хорошо, — уже более уверенно заговорил тот. — Если они поссорились, она не поедет в аэропорт его провожать. Что вы скажете, если этот злодей сеньор Альварец запустит когти в невинную блондинку Марту Слейтер, не поспешит ли Пол ей на выручку? Не отвечайте. Возможно, он просто засмеется, но все же надо попытаться. Вы говорите, он чувствует себя страшно виноватым из-за этих встреч с вами? А теперь у него усилятся угрызения совести из-за ссоры. Да, надеюсь, что я сумею зацапать Пола Слейтера, и он пожалеет, что ударил Луиса Альвареца гаечным ключом… Что? Мне безразлично, верите вы этому или нет. Если бы у вас так болела голова, как у меня, вы бы не то запели. Кладите трубку…
Шейн слышал, как тот снова связывается с телефонисткой. Судя по звукам, он торопливо что-то листал, наконец, назвал номер. Через минуту он заговорил, и голос звучал требовательно и настойчиво:
— Хэлло, хэлло. Говорят из полицейского управления. Слушайте меня внимательно. В полночь в США отлетает самолет. Я не знаю компанию или имя пилота. На нем летит американец по имени Слейтер. С-л-е-й-т-е-р. Я должен с ним немедленно поговорить. Немедленно. На карту поставлена жизнь.
Можно было понять, что ему возражали, но Альварец начальственно поднял голос и подавил сопротивление.
— Это непредвиденный случай, крайняя необходимость. Наплевать на все ваши правила и постановления. Ему нельзя улететь. Вы поняли? Прекрасно.