Повис беззвучно спросил губами:
— Альварец?
Шейн утвердительно кивнул.
— Я не принимаю такого условия, — ответил Слейтер, — потому что оно как раз неразумно. Я не ваш телохранитель. Неужели вы предполагаете, что мне известны имена всех тех людей, которым хотелось бы раскроить вам череп? Их полно здесь, вы это знаете не хуже меня.
— Возможно, — согласился Верблюд, — но все дело в том, что свидание было назначено необычным способом.
— По радио? — уточнил Слейтер.
— Именно. Письмо принесли с дневной почтой. Кружочком было обведено одиннадцать часов.
Шейну очень хотелось бы видеть лицо Слейтера, но подымать голову было слишком рискованно.
— Клянусь перед богом, Луис, — с жаром заговорил Слейтер, — я не знаю, как это могло случиться. Никто, кроме меня, не знал про этот трюк. Но вы сами неосторожны. Один из ваших подручных мог видеть это у вас на столе, ну и сделать соответствующие выводы. Я понимаю, как вы рассудили, но вы ошиблись. Черт возьми, я этого не делал!
И добавил значительно тише:
— Но если хотите услышать что-то забавное, я почти хочу это сделать!
— Разве это забавно? — сухо осведомился Верблюд. — Ваше чувство юмора извращено. Давайте перейдем к делу. Где вы были в это время? Меня это интересует, потому что я опоздал на встречу на двадцать минут. Назовите мне имена двух свидетелей, которые смогут убедить меня, что вы не были в гараже в то время. Посмотрим, может, вам удастся убедить меня.
Слейтер не сразу ответил, потом с неохотой заговорил:
— Наверное, вы посмеетесь надо мной. В это время я делал кое-что довольно глупое. Из отеля я уехал в половине одиннадцатого, в аэропорт же отправился лишь в четверть двенадцатого. Полагаю, что такси я нашел в половине двенадцатого, но до этого я принял все меры для того, чтобы меня никто не видел. Вот по какой причине. Я незаметно пробрался к почтовому ящику мистера Воттса и положил в него часть тех денег, которые я заработал за последнюю поездку.
Наступила весьма красноречивая тишина.
— Я знаю, что это глупо, — с несчастным видом произнес Слейтер. — Можете мне не говорить.
— Глупо? Это поступок ненормального. Что, если вас кто-то видел? Вы об этом подумали?
— Меня никто не видел. На это ушло порядочно времени, я действовал очень осторожно.
— Ну а что вас толкнуло на такой бессмысленный поступок? Вы больны, друг мой. Ведь это же равносильно подписанному вами признанию.
— Ах, Луис, я чувствовал себя подонком. Она такая жалкая. Я тут как-то случайно увидел ее на улице и с тех пор не находил себе покоя. Не ее вина, что Воттс задумал легко заработать, выдав меня таможенникам. Я мог бы отправить ей деньги по почте, но вот тогда меня могли бы разыскать. Так надежнее и безопаснее.
— Это никуда не годится. Если уж вы решились на убийство, то самое малое, что от вас требуется впоследствии, это быть тихим, как мышь.
— Я его не убивал, — устало произнес Слейтер. — Я последний человек, перед которым вам стоит разыгрывать невинность, Луис. Но он был убит потому, что я кое-что сделал ради денег, и совершенно неожиданно заработанные мною при этом деньги потеряли для меня всякий смысл.
— Сколько же вы ей дали? — насмешливо фыркнул Верблюд. — Половину?
— Мне хотелось отдать все целиком, но часть была уже потрачена. Я не считал, просто сунул в ящик. Возможно, там нет и половины.
— Но это слабо, Пол. Очень-очень слабо. Ох, я совершенно уверен, что вы это сделали. Это слишком абсурдно, чтобы быть ложью. Но я сомневаюсь, что требуется целый час, чтобы сунуть деньги в почтовый ящик какой-то толстухи. Нет, я полагаю, что вы почувствовали себя щедрым по отношению к ней потому, что намеревались ограбить меня на сто двадцать тысяч долларов!
Повис вздрогнул. Было ясно, что названная сумма произвела на него впечатление.
Верблюд продолжал:
— Мы медленно продвигаемся вперед. Теперь эта неожиданная попытка бегства на ночном самолете. Ваша мать больна?
В его голосе звучал неприкрытый сарказм, и Слейтер ответил с вызовом:
— Возможно, и не настолько больна, чтобы я не мог выехать утром обычным рейсом. Но тут на меня надавила жена с целью наставить меня на путь истинный. Вы настаивали, чтобы я согласился еще на одну поездку. В то же самое время на меня давили еще и с другой стороны, возможно, вы не знаете, кто именно. Последнее время я почти не спал. Не то, чтоб это было важно, но вы представьте мое состояние. Марта хорошо разбирается в моем характере. Она не обманывалась, что, если такое отрицательное давление на меня хоть немного усилится, я не выдержу. Уступлю. Она меня предупредила, что, если я соглашусь хотя бы еще раз на такую авантюру, она уйдет от меня. Каюсь, я тут немного порезвился с другой, но вообще-то я боготворю Марту, Луис.