Марни снова отставила бокал в сторону.
— Горди! — огорченно воскликнула она. — Не собираешься же ты сказать, будто бы забыл, что такое Лига Чистоты «Аврора»!? Да ведь это самая важная вещь в нашей жизни!
— Ну, так все-таки, что это такое?
Марни покачала головой.
— Лучше оставим это в покое, потому что я вижу, что с такой методикой мы далеко не уйдем. — Она наклонилась ко мне и добавила: — Скажи мне лучше, что ты сам, собственно, помнишь? Так будет намного проще.
Я почти забыл, что утратил свою личность. Марни удалось каким-то странным образом привести меня в такое настроение, что моя потеря памяти казалась мне теперь какой-то смешной дружеской шуткой. Однако её последний вопрос снова пробудил во мне беспокойное чувство, что за этим что-то скрывается и что во всем этом есть что-то нехорошее и даже угрожающее.
— Я помню ирис… — медленно сказал я.
— Ирис? — живой взгляд Марни устремился на вазу с цветами. — Какие ирисы ты имеешь в виду?
— Не имею понятия… — Я чувствовал, что мое беспокойство перерастает почти в страх. — Это просто такое слово… Ирис… Я чувствую, что оно очень важное… Если бы только мне удалось связать его с чем-то конкретным!
— Ирис… — Ресницы Марни затрепетали над невинными глазами ребенка, которые минуту назад не производили впечатления невинных.
— Наверняка это какой-то идиотский фрейдистский комплекс, — сказала она. — Ну… а что ты помнишь, кроме этого? — продолжила она расспрашивать меня.
Я покачал головой.
— Может быть, еще какой-то… самолет, — медленно и задумчиво сказал я. — Кто-то… кто-то… Ох! Но зачем все это?
— Горди, любимый, не поддавайся депрессии. — Она снова пересела на кровать и взяла меня за руку. — Подумай лучше, какая прекрасная жизнь открывается перед тобой! Куча денег! Никаких забот… ничего не нужно делать… вся южная Калифорния в твоем распоряжении! Ну, и наконец мы и Селена.
— Селена? — Мои сомнения в связи с Селеной вспыхнули с новой силой. — Расскажи мне что-нибудь о Селене! Как она выглядит?
— Если ты даже Селену не помнишь, — сказала Марни, допивая коктейль и наливая себе новую порцию в бокал, — тебе следует приготовиться к серьезному потрясению!
— Она худая? С длинным носом? — с беспокойством спросил я. — А может, она носит очки в металлической проволочной оправе?
— Селена? — Марни вытерла пальцами красную полоску, которую оставили на краю бокала ее губы. — Дорогой Горди! Селена, вероятно, самое прекрасное создание во всей Калифорнии!
Я испытал чувство глубокого удовлетворения и покоя.
— А может быть, у нее в дополнение к этому еще и приятный характер?
— Ангельский! Она попросту обожает всех и все…
— И у неё благородный, кристально честный характер? — спросил я с энтузиазмом. — Приняла бы ее Лига Чистоты «Аврора» в число своих членов?
— Нет. Лига Чистоты «Аврора» никогда бы не приняла Селену, — сказала Марни, провокационно глядя на меня.
— А почему?
Марни поставила бокал на столик.
— Ну… в этом тебе теперь уже придется убедиться лично.
Глава 4
Я еще не успел ответить, как дверь открылась и в ней появилась девушка в коротком белом кретоновом платье без рукавов. Уже с первого взгляда у меня перехватило дыхание в груди. Это была самая светлая блондинка, какую я когда-либо встречал в моей жизни. Ее волосы, спадающие до самых плеч, так же как волосы Марни, были светлы, как деревенские сливки. Кожа тоже напоминала сливочное мороженое; возможно, она была чуть темнее из-за загара. Вся ее фигура — обнаженные руки, ноги — обладала совершенством греческой скульптуры. Когда я глядел на неё, у меня создавалось впечатление, что я прикасаюсь к ней. Хотя формы у нее были женственные, полные, она подошла к кровати с необычной легкостью и плавностью движений.
— Горди! Любовь моя! — сказала она.
Ее ненакрашенные губы были пухлыми, а глаза — голубыми, как летнее небо. Она присела на кровать, внимательно глядя на меня, при этом ее светлые волосы упали вперед.
— Исчезни, Марни, — сказала она.
Марни смотрела на эту красоту, от которой останавливалось дыхание в груди, и ее взгляд выражал упрямство и неприязнь. Теперь, рядом с Селеной, она казалась мне какой-то поникшей, маленькой, искусственной.
— Послушай, Селена, — сказала она, очевидно, пытаясь тянуть время. — Куда ты торопишься? Неужели тебе так не терпится? У него вся левая нога в гипсе… тебе известно об этом?