Но я не попался в расставленную ловушку.
— Ничего, — солгал я. — Она просто появилась у моей кровати, а потом растаяла в воздухе. Сама знаешь, как это бывает в снах.
— Значит, ты наконец понял, что тебе это только снилось? — спросила Селена.
— Конечно.
— Любимый! — воскликнула она. Склонилась надо мной и еще раз поцеловала. Я испугался, что она почувствует запах лаванды, доносящийся из кармана моей пижамы, и поймет, что у меня есть вещественное доказательство того, что старая женщина вовсе не была сонным видением. Однако Селена ничего не почувствовала. Напротив, она повеселела, словно одержала какую-то победу. Заранее зная, что она соврет, я все же рискнул задать вопрос:
— А как спала ты, Селена?
— Я, любимый? Ты ведь знаешь меня! Как только положила голову на подушку и сказала тебе «спокойной ночи», заснула, как суслик.
Она поправила волосы на затылке и сказала:
— Кстати! Знаешь что, Марни! Вчера вечером мне пришла в голову прекрасная мысль. Я заставила Горди выучить две строфы стихотворения отца против пьянства. Полагала, что этим способом он лучше все вспомнит.
— Ну, и как получилось? Хорошо?
— Не очень, — ответил я.
— Но в любом случае это была прекрасная мысль. — Энтузиазм Марни был чуточку преувеличенным. — Просто прекрасная. А где этот томик? Он должен разучить остальные строфы.
Она увидела лежащую на ночном столике книгу, взяла её в руки и начала перелистывать. Хотя эта мысль внешне была абсурдной, мне показалось, что с этим стихотворением связано что-то очень важное. Слишком горячо они старались, чтобы я его выучил. Чтобы проверить это, я сказал:
— Нет, Марни. Никаких стихов. Я и так достаточно страдаю!
— Но ты должен выучить, обязательно должен, Горди!
— Да, любимый, — поддержала её Селена, прижимаясь ко мне еще крепче. — Прошу тебя, милый, не создавай нам трудностей.
— Сначала ты повторяешь те строфы, которые вчера выучил, — предложила Марни.
— Да я их уже не помню — соврал я.
В глазах Селены промелькнул блеск беспокойства. Я убедился, что мои подозрения справедливы. Знание мною этого стихотворения составляло часть плана. Я немного подумал, стоит ли продолжать притворяться, что я все забыл, но отказался от этой мысли. Я еще слишком мало знал, и, возможно, было опасно чересчур рано доводить дело до какого-нибудь кризиса. Поэтому я что-то пробормотал себе под нос, пару раз начал и якобы сбился, а потом продекламировал обе строфы. Они явно были довольны. Потом Марни прочитала мне третью строфу. Когда я и её повторил без ошибок, их восторгу просто не было границ.
Все это время исполнения роли в комедии, понятной мне только наполовину, я питал в душе надежду, что сейчас войдет Нетти с моим завтраком. План у меня тоже был готов лишь наполовину, однако я отдавал себе отчет в том, что освобождение, или объяснение ситуации, может прийти только со стороны Нетти.
Марни как раз читала четвертую, еще более мрачную, чем другие, строфу, когда открылась дверь и вошла миссис Френд. Я уже не называл её мысленно матерью. Когда я увидел, что она держит в руках поднос с завтраком, я почувствовал холод в сердце. Она добродушно согнала девушек с кровати, после чего поставила передо мной на одеяло поднос и поцеловала меня.
— Как ты себя чувствуешь, дорогой мальчик? — сказала она. — Догадываюсь, что девушки слишком утомили тебя? — Она смотрела на меня с любовью и бдительным беспокойством. — Несомненно, ты выглядишь сегодня лучше, любимый. Более отдохнувшим. И ты по-прежнему ничего не помнишь?
— К сожалению…
— Он как раз разучивал с нами «Оду Авроре» отца, — сказала Марни. — Горди просто чудо! Он уже выучил наизусть четыре строфы.
Если это известие даже и имело какое-то значение для миссис Френд, ей удалось это скрыть. Она лишь улыбнулась в ответ и принялась раскладывать приборы на подносе.
— Это очень мило с его стороны, — сказала она. — Он сможет продекламировать завтра все стихотворение перед мистером Моффетом. Это будет прекрасный жест в его адрес.
— Мистер Моффет? — спросил я. — Кто такой мистер Моффет?
— Близкий друг твоего отца, любимый.
— Ты ведь знаешь. Я рассказывала тебе. «Аврора» — Лига Чистоты, — вмешалась Селена.
— Так значит, он должен завтра прийти сюда? — спросил я.
Миссис Френд присела на кровать и начала поправлять свою прическу.