– Было бы трудно удержаться при таких оскорблениях.
– Что он сказал?
– В точности всего не помню.
– А не говорил ли он дяде: «Ты долго не заживешься»?
Молчание.
– Мистер Невилл, вспомните, что вы поклялись говорить только правду.
Эрик почти беззвучно прошептал:
– Говорил.
– Мне жаль огорчать вас, но я обязан выполнить свой долг. Когда вы услышали выстрел, то, полагаю, побежали в дядину комнату?
– Да.
– Кого вы увидели над убитым?
– Кузена. Уверяю вас, он был в глубоком горе…
– Кого-нибудь еще вы видели?
– Нет.
– Ваш кузен, как я знаю, наследник – а точнее сказать, уже владелец поместья?
– Полагаю, что так.
– Довольно, можете сесть.
Публика, битком набившаяся в комнату, с огромным интересом выслушала этот обмен вопросами и ответами, каждый из которых все туже затягивал петлю на шее Джона Невилла. Когда допрос был окончен, пронесся общий глубокий вздох. Сомнений уже не было, но возбуждение не спадало. Эрик хотел было вернуться на место, когда встал мистер Бек.
– Вы сказали, будто полагаете, что ваш кузен является наследником сквайра, – а разве вы этого не знали?
Тут вмешался мистер Уогглс.
– Ваша честь, – обратился он к коронеру, – я протестую. Это совершенно против правил. Этот человек не является профессиональным юристом. Он не представляет ничьих интересов. У него вообще нет никакого locus standi[1].
Никто лучше самого мистера Бека не знал, что он фактически не имеет права и рот раскрыть, но его взгляд, полный спокойной уверенности и непоколебимого сознания собственной правоты, окончательно убедил коронера.
– Мистер Бек, я полагаю, был вызван сюда из Лондона специально по этому делу, – сказал коронер, – и я, разумеется, не могу запретить ему задавать любые вопросы, какие он сочтет нужным.
– Благодарю вас, сэр, – сказал мистер Бек тоном человека, полностью утвержденного в своих правах, и снова обратился к свидетелю: – Вы не знали, что Джон Невилл является прямым наследником поместья Беркли?
– Знал, конечно.
– А если Джона Невилла повесят, то владельцем станете вы?
Всех поразила откровенная грубость этого вопроса, заданного при этом вкрадчивым тоном.
Мистер Уогглс нервно подскочил, но Эрик отвечал спокойно, как и прежде:
– Очень жестоко с вашей стороны спрашивать об этом.
– Но это так?
– Да, это так.
– Сменим тему. Когда вы вошли в комнату после убийства, вы осматривали ружье?
– Я хотел, но кузен меня остановил. Да будет мне позволено добавить, что им двигало только желание сохранить улики нетронутыми, как он сам сказал, и я ему верю. Он запер дверь и унес ключ. С тех пор я не входил в эту комнату.
– Вы близко видели ружье?
– Не очень.
– Вы заметили, что оба курка были взведены наполовину?
– Нет.
– Вы заметили, что в правом стволе, из которого стреляли, не было капсюля?
– Нет, конечно.
– То есть вы не заметили?
– Да.
– Вы видели короткую, выжженную на дереве черточку от приклада до правого бойка?
– Нет.
Мистер Бек передал ему ружье:
– Посмотрите ближе. Теперь вы ее видите?
– Сейчас вижу – впервые.
– Я полагаю, вы неповинны в ее появлении?
– Нет.
– Уверены?
– Абсолютно уверен.
Все присутствующие, затаив дыхание, с неугасающим интересом следили за этим странным и как будто бессмысленным обменом репликами и весьма туманно представляли себе его истинное значение. Эрик отвечал спокойно и четко, но тем, кто сидел ближе, было видно, что у него дрожит нижняя губа – единственно от усилия воли, которым поддерживалось это спокойствие. Он ощущал едва уловимую неприязнь, скрытую за мягким голосом и вкрадчивыми манерами мистера Бека, и волновался.
– Сменим тему, – снова сказал мистер Бек. – Вы побывали в комнате вашего дяди незадолго до выстрела; зачем вы сняли с полки книгу и положили ее на стол?
– Не припомню, чтобы я делал что-то подобное.
– Зачем вы взяли с окна бутылку с водой и поставили ее на книгу?
– Я хотел пить.
– Но из бутылки никто не пил.
– Наверное, я хотел убрать ее в тень.
– И вы поставили ее на стол, куда падал солнечный свет?
– В самом деле, я не помню всех этих мелочей.
Самообладание стало изменять Эрику.
– Сменим тему, – в третий раз сказал мистер Бек. Он вытащил из жилетного кармана клочки бумаги с прожогами и протянул их свидетелю: – А об этом вы что-нибудь знаете?
Секунду стояла тишина. Эрик стиснул зубы, как будто от внезапного приступа боли. Но ответ его был тверд:
– Нет, не знаю.
– А не доводилось ли вам развлекаться с зажигательным стеклом?