— А что вы делаете, когда машина ломается?
— Чиню. Фермеру, не способному починить свою технику, трудно живется. Хотите посмотреть, как работает эта штука? Влезайте.
Абсолютно неспортивный Рид принял это за приглашение совершить самоубийство. Но Брэдфорд указал на соединяющий трактор со сноповязалкой стержень, подразумевая, что на него можно встать. Рид повиновался.
Когда они тронулись, внимание Рида сперва поглощала задача удержаться, а потом вопрос о том, скоро ли у него изо рта вылетят зубы. Только после неоднократного пересечения поля ему удалось понаблюдать за сноповязалкой. Машина сначала срезала траву и переворачивала, укладывая рядами, потом подхватывала ее, скручивала, связывала и выбрасывала. Поразительно. Коричневый пес бежал рядом, по всей видимости подвергаясь неминуемой опасности быть перерезанным. Но все эти деревенские создания приспособились к машинам с такой же легкостью, как и к другим переменам в окружающей их среде. «А вот я, — думал Рид, — не могу приспособиться. Фактически у меня вполне может возникнуть перманентный тремор».
Наконец Брэдфорд остановил машину в тот самый момент, когда казалось, будто она вот-вот врежется в изгородь из колючей проволоки, на что, пожалуй, даже наделся пришедший от тряски в состояние полной индифферентности Рид. Но Брэдфорд управлял машиной, как лошадью, которая восхищает его своим темпераментом. С молчаливой, но экзальтированной молитвой Рид спрыгнул на землю, приветствуя коровьи лепешки и прочее. Во время поездки на сноповязалке он встретил и преодолел массу опасностей.
— А как вязали снопы, когда вы были ребенком? — спросил он, закурив трубку.
— Наверно, отправлялись по три человека с вилами и с лошадьми, — отвечал Брэдфорд. — Но я рос в Скарсдейле и, по правде сказать, не знаю.
— В Скарсдейле!
— Да. Мой отец был юристом. А я любил фермерство. Моя жена родом из здешних мест. Ее предки приплыли впереди «Мэйфлауэра»[10], держась зубами за фалинь. Красиво тут, правда? — В последних словах не было даже тени сарказма. Рид проследил за взглядом Брэдфорда. Действительно было красиво. — Красивей всего, когда смотришь с трактора, стоящего посреди поля. Приходите как-нибудь еще покататься. — Брэдфорд помахал рукой и опять запустил трактор.
Рид побрел назад через луг, осторожно разминая одну мышцу за другой, наверняка предчувствуя неизбежную боль.
Захлопнув за собой ворота, Рид увидел Кейт, читающую в шезлонге под деревом.
— Не позволяет ли расписание сейчас побеседовать? — спросил Рид.
— Больше того. Мэри Брэдфорд намерена занести уксус и выпить с нами чашечку кофе.
— У меня тоже была встреча, — сообщил Рид, упав в кресло. — С мужем Мэри Брэдфорд.
— Я уже знаю об этом, наивный горожанин. Мэри Брэдфорд видела, как ты запрыгнул на агрегат, явно ожидая проявления злодейских намерений, а не дождавшись, решила выяснить, что ты сказал ее мужу, прежде чем тому выпадет шанс самому рассказать ей об этом.
— По твоим описаниям эта леди выходит в высшей степени привлекательной. Не найдется ли у нее компенсирующих достоинств — может быть, она представляет собой соль земли, обладает врожденной благовоспитанностью, определенной физической жизненной силой?
— Почти вся ее физическая жизненная сила, как ты скоро услышишь, содержится в голосе. Если послушать ее, получается, что никто так усердно не трудится, как она, никто не вносит такой вклад в общество и не получает взамен так мало, никто не отличается такой безупречной нравственностью, благопристойностью и доброй старомодной моралью. Поскольку она следует золотому правилу: «Делай для Мэри Брэдфорд то, что хочет получить от тебя Мэри Брэдфорд», нелегко разглядеть сей высокий моральный накал. Но не позволяй мне внушать тебе предвзятое мнение. О чем ты беседовал с Брэдом?
— Мне пришлось очень усердно следить за стучавшими во рту зубами и наблюдать за чудесами механизации фермерского дела, так что мы не особенно разговаривали. Мои ботинки покрыты коровьим дерьмом, а дух подавлен.
— Рид, мы подавили тебя своей шумной деятельностью? Я надеялась, ты сумеешь увидеть сегодня утром, что у нас не такой сумасшедший дом, как казалось вчера. Тут ведь тихо и мирно, правда?
— Все события словно бы сговорились лишить меня уважения к самому себе. Вчера я покинул Нью-Йорк, ощущая спокойствие, жизнеспособность и готовность по-своему справиться с чем угодно. Но как только с пыхтеньем взобрался на твою дьявольскую подъездную дорогу, получил напоминание о своем невежестве, вляпался в коровью лепешку, показался жалким недоноском рядом с чудовищным, опаленным солнцем воплощением мужественности на тракторе и, наконец, кажется, приговорен выслушивать болтовню жены опаленного солнцем чудовища.
10
«Мэйфлауэр» — английское судно, на котором из Старого Света прибыли 102 пилигрима — первые поселенцы Новой Англии. Для американцев ссылка на «Мэйфлауэр» — свидетельство древности рода.