Через час после ленча лимузин с шофером, такой же черный, как их одежда, подрулил к подъезду «Нис-Пассед», и семейство Делахи повезли в Катедраль-де-ла-Мажор на заупокойную службу по Юберу де Котиньи. Макс Бенедикт подождал, когда они тронутся от парадного подъезда гостиницы, подозвал такси и поехал за ними на безопасном расстоянии.
Улицы вокруг собора были забиты. Лучшие люди города приехали попрощаться с другом и коллегой, черные зонтики покачивались в воздухе, прикрывая от палящего солнца. Бенедикт наблюдал за происходящим с заднего сиденья такси — медленно текущий поток важных и добропорядочных горожан в шлейфах и фраках, в цилиндрах и форменных костюмах, с шарфами, перчатками, вуалями вливался в двери собора. Он прождал на пыльной жаре, пока закончится служба, и видел, как опять появились две горюющие семьи — старший Делахью под руку с горбившейся мадам де Котиньи, миссис Делахью с сыном, дочь де Котиньи с мужем. За ними следовали носильщики. Гроб с де Котиньи подняли на плечи и прикрыли колыхающимся триколором.
На другой стороне города, у кладбища Сен-Пьер, обогнав кортеж, Бенедикт расплатился с таксистом и занял позицию среди надгробий примерно в пятидесяти метрах от пересечения аллеи дю Жапон и Главной аллеи, в главной части кладбища, где, по словам его человека в «Нис-Пассед», у семьи де Котиньи имелся фамильный мавзолей. Вытащив из кармана бинокль, Бенедикт осматривал миниатюрные псевдогреческие храмы и дворцы паладинов, готические башни и навесы в стиле арабесок, выходящие на аллею.
Было нетрудно узнать мавзолей де Котиньи, который представлял собой ни больше ни меньше, как миниатюрный замок с башенками, крыши которых напоминали колпаки ведьм, и мраморными зубчатыми стенами: Его кованые металлические ворота были широко распахнуты, а поросший травой вал завален венками. Над воротами между склоненными свернутыми знаменами была видна фамилия. Ее заглавные буквы глубоко вырезаны в камне, но их размазывал желтый мох.
Спустя десять минут Бенедикт наблюдал, как катафалк свернул в ворота, въехал на кладбищенскую территорию и потащил за собой колонну черных седанов между тенистых американских лип к семейному участку. Сразу стало понятно, что людей здесь меньше, чем в церкви, и когда они покинули бархатные сиденья, Бенедикт поднял бинокль и начал рассматривать лица. Вот семья Делахью, там плачущая мадам де Котиньи, которую теперь поддерживала внучка, а вокруг них поредевший кружок родственников и друзей.
Гроб медленно сняли с катафалка, и четверо облаченных во фраки сотрудников похоронной компании взялись каждый за одну ручку. Неся таким образом гроб, они торжественно прошествовали к мавзолею, где священник в красной сутане дал последнее благословение, и гроб пронесли в темный склеп. Через одну-две минуты служащие уныло вышли на солнечный свет. Один из них закрыл двери мавзолея, другой вручил матери триколор, которым был накрыт гроб де Котиньи.
Все кончено. Вот так просто и бесповоротно. Захлопали двери машин, заработали двигатели, и через десять минут кладбище опустело. Только листья лип словно шептали свое неразборчивое последнее «прости».
Выйдя на Главную аллею, Бенедикт направился к воротам кладбища, помедлив лишь немного, чтобы взглянуть на притоптанную траву у последнего приюта Юбера де Котиньи, на венки участников траурной церемонии со словами прощания.
У кладбища он поискал такси, но понял, что это нелегкое дело. Основной поток машин двигался на север, в сторону пригорода. Чтобы найти способ уехать в город, ему придется перейти через дорогу, на сторону движения в южном направлении. Он пытался решить, как это лучше сделать, когда серое городское такси выехало из потока и остановилось у обочины. На заднем сиденье ему была видна женщина, протягивающая плату за проезд.
Когда она открыла дверь, Бенедикт шагнул вперед, распахнул ее пошире и предложил женщине руку, чтобы помочь выйти. Ее глаза прятались за солнечными очками, и только узкая полоска черных кудрей виднелась под туго повязанным платком. Одетая в голубой макинтош, наброшенный на кремовый брючный костюм, в руках она держала розу. Не глядя на него, женщина пробормотала то, что он счел словами благодарности, и поспешно прошла в ворота кладбища.