Берни Мюзон из Марселя.
Хотя они не разговаривали со дня отстранения Жако от должности в мае — тогда Мюзон прервал занятие Жако по разборке стола, чтобы пожелать ему удачи, и помог снести его вещички в подземный гараж, — он узнал его голос сразу же.
— Итак, — подсказал Жако после того, как было покончено с предисловием — всякими как-ты-там, последними новостями, ворчанием по поводу Гимпье и информацией о переводе Изабель в Париж.
На другом конце провода Мюзон прокашлялся.
— Подумал, вам захочется об этом узнать. Он начал опять.
Жако не нужно было разжевывать, что Мюзон имеет в виду.
— Марсель?
— Не Марсель. Тут вы были правы. Все было тихо со времени вашего отъезда. На этот раз в Эксе.
— Экс-ан-Прованс?
— Нет, Экс-ле-Бен.
— Как ты узнал?
— От старого приятеля по академии. Лескюра. Ферди Лескюра. Он руководит отделом тяжких преступлений в Савойе. Отдел находится в Гренобле. Пока два трупа. Прибило к берегу озера. Озеро Бурже. Поначалу они думали, что это просто утопленницы — точнее, так их зарегистрировали местные ребята, — пока Лескюр не установил, что их нашли голыми. Он знал о событиях в Марселе и приказал провести обследование...
— Пронопразон.
— Диокси... — На другом конце провода возникла пауза, Мюзон пытался справиться с собственным языком — Диоксими... Ди-окси-ми-ро-пла-зо-хип-нол. Боже, почему они никогда не пользуются словами, которые можно произнести?
— И?..
— Тот же эффект, что и от пронопразона, но действует еще быстрее. Имеется производное от него вещество, намного слабее, называется рогипнол. Помните? Оно фигурировало в деле об изнасилованиях во время свиданий? Но это, этот диокси-как-его-там, в сто раз сильнее. Достаточно царапнуть иглой, и ты в отключке.
— Легко достать?
— Очень трудно. Только в дюжине или около того больниц во всей стране. По большей части в геронтологических центрах. В виде раствора используется при анестезии в геронтологической хирургии. По словам Клиссона, который узнал это от Валери, препарат снижает риск образования тромбов.
— А конкретно где находятся эти больницы?
— Ну, во-первых, две в Эксе. Это-то и взволновало Лескюра. Он сравнил там записи о выдаче с наличными запасами и обнаружил в одной несоответствие. Очень небольшое, но все же несоответствие. Что-то вроде двух непонятно куда девшихся пузырьков. Всего-то пятьдесят миллиграммов, но этого достаточно, чтобы усыпить целый город.
Он сделал-таки ошибку, подумал Жако. Водяной допустил ошибку. Сменил лекарство, единственно доступный для него очень ограниченный, защищенный источник. О чем он, вероятно, не подозревает.
— Он из медицинской сферы, — сказал Жако. — Наверняка. Доктор или санитар.
— Похоже на то, — отозвался Мюзон. — И есть кое-что еще.
Любимые слова Жако.
— Да?
— У них имеется жалоба. Она поступила, когда там находился Лескюр. Кажется, от девушки, которая считает, что за ней следят, преследуют.
— Какие-нибудь приметы?
— Ничего. Она говорит, что ни разу ничего не видела. Никого. Говорит, это просто ощущение. Ничего такого, на что она могла бы показать пальцем. Но она уверена, что кто-то постоянно ходит за ней хвостом. И она испугана. Испугана по-настоящему. Если бы не Лескюр, местные парни просто подшили бы жалобу в досье и ничего не стали бы делать.
— Так что заинтересовало Лескюра?
— Эта девушка, она работает на озере. На остановке парома.
— Сообразительный парень этот твой приятель. Все же почему он тебе звонил? Похоже, он связал одно с другим.
— Хотел поговорить с вами. Он не знал, что вы... переехали. Я рассказал ему о Гастале. О том, что произошло. — Мюзон помолчал. — Они кое-что готовят. Он думал, вдруг вы захотите поучаствовать. Может, из уважения.
Через три дня после звонка Лескюру Жако организовал себе отпуск и поехал из Кавайона по автостраде, ведущей на север, ответвление которой у Валенсы заканчивалось в Экс-ле-Бене.
99
Экс-ле-Бен, пятница, 28 октября
Время переезжать, решил Водяной. Опять пора.
Туристский сезон в Экс-ле-Бене закончился. Теперь до весны старые и слабые, хромые и тщедушные будут царствовать в этом старинном уголке. Седовласые курортники с их палочками и тележками для прогулок, с неуверенной походкой и дрожащими телами, со сморщенными озабоченными лицами.