Выбрать главу

Сама Кейт жила в просторной четырехкомнатной квартире, окнами выходящей на Гудзон, но не потому что, как говорили некоторые ее друзья, была «снобом наизнанку», просто она не смогла снять на Ист-Сайд квартиру старого типа, а что касается этих новых жилищ, Кейт скорее разбила бы себе палатку в Центральном парке, чем согласилась бы на кухню без окна, тонкие стены, сквозь которые волей-неволей слышишь телевизор соседей, радиоточку в лифте и аквариум с золотыми рыбками в вестибюле. Слава Богу, уж в ее-то квартире потолки были высокими, а стены — толстыми, и за всем этим уютом вопросы престижности района теряли для нее всякий смысл.

Пока такси мчало Кейт к Бауэрам, то вырываясь на простор из плотного потока машин, то нехотя подчиняясь его изматывающе медленному течению, она размышляла о расположении квартиры своих друзей. Собственно, если вдуматься, она была словно предназначена для вторжения любого, кто пожелает.

Со стороны Парк-авеню в высокое здание вел парадный вход с большим вестибюлем и двумя просторными лифтами. Кейт знала об этом, потому что однажды ей пришлось пройти через этот подъезд с Бауэрами, чтобы подняться к каким-то знакомым, пригласившим их на вечеринку.

Но чтобы попасть к Бауэрам, нужно было воспользоваться боковым входом. Он вел в небольшой коридор, куда выходили всего две двери, расположенные друг против друга. Через одну вы попадали к Бауэрам, за второй находился кабинет другого доктора, чья специальность не была связана с психиатрией.

Дальше коридор расширялся и переходил в маленький вестибюль со скамейкой, лифтом и дверью, ведущей в гараж. В то время как в парадном холле постоянно сновали люди, этот, маленький, мог похвастаться только лифтером, который, соответственно своей должности, чаще всего пребывал в лифте, поднимаясь или спускаясь с верхних этажей. Значит, большую часть времени вестибюль пустовал. Ни квартира Бауэров, ни кабинет второго врача в течение дня не запирались.

Пациенты Эмануэля просто входили и ожидали в маленькой приемной, пока Эмануэль пригласит их в своей кабинет. Теоретически, если лифт был наверху, кто-то мог войти незамеченным в любую минуту.

Разумеется, и этим входом с улицы пользовалось достаточное количество народу. Кроме другого врача, его больных и медсестры, которая, кажется, только и делает, что приходит и уходит, были еще сам Эмануэль и его пациенты: один на приеме у доктора, а другой в приемной. Затем Никола, домработница, сыновья Бауэров, Саймон и Джошуа, друзья Никола, приятели мальчиков и, конечно, кто-то из жильцов верхних этажей, кто мог войти с улицы и ждать лифта в вестибюле. Кейт становилось все очевиднее, вероятно и полиции тоже, что тот, кто совершил убийство, хорошо знал расположение квартиры и привычки Бауэров. От одной этой мысли на душе у нее стало тревожно и неуютно, но она решила, что сейчас не время предаваться унынию.

Ей хотелось надеяться, что кто-нибудь заметил убийцу, хотя надежда эта была шаткой. Ведь убийца, будь то мужчина или женщина, мог выглядеть просто как жилец этого дома, или гость, или пациент, а поэтому оказаться совершенно незапоминающимся, как бы невидимым.

Кейт вошла к Бауэрам, не встретившись ни с кем, кроме полисмена в подъезде. И присутствие полицейского, и поразительная простота проникновения в квартиру еще больше ее расстроили. Она нашла Никола распростертой на кровати в ее спальне на жилой половине. Никола постоянно находилась в жилых комнатах. Гостиная Бауэров, которая просматривалась из прихожей, ведущей в приемную, не использовалась в течение всего дня и ранних часов вечера, то есть в рабочее время Эмануэля. Всем друзьям Никола было известно, какие меры предосторожности принимались, чтобы пациенты не увидели домашних Эмануэля. А мальчики стали настоящими специалистами по части незаметной беготни между спальнями и кухней.

— Эмануэль работает? — спросила Кейт.

— Да, ему позволили вести прием, хотя, конечно, вся эта история попадет в газеты. И придут ли после этого пациенты, и что они подумают, если придут, я и представить себе не могу. Понимаешь, если бы у них возникло желание поговорить с Эмануэлем о случившемся, это могло бы всколыхнуть в их памяти поразительный материал. Но находиться во время психоанализа в кабинете у психоаналитика, где произошло убийство, притом что сам доктор — главный подозреваемый, — не самое лучшее для трансфера[8], по крайней мере, для положительного. Пациенту может прийти в голову, что на него нападут, когда он лежит на кушетке, просто уверена, что эта мысль возникнет у большинства из них. Ох, лучше бы здесь никого не убивали!

вернуться

8

Трансфер — термин психоанализа, означающий перенесение на психотерапевта эмоционального отношения к значимым для пациента людям.