А вот третье мое предприятие стоило мне денег. Я отправила Джерри в маленький городок под названием Бангор, штат Мичиган. Сейчас он уже возвращается, но вчера вечером я говорила с ним по телефону. Джерри провел время с пользой. Он разыскивал старую даму, но она умерла. К счастью, городок очень небольшой, и ему удалось найти людей, с которыми жила старушка до самой своей смерти. Они не доводились ей родственниками, она платила им за комнату, питание и уход по договоренности с Майком Барристером, который конечно же родом из этого самого Бангора, штат Мичиган.
Именно Майк Барристер поддерживал эту старую даму материально. Супружеской паре, в доме которой она жила, выплачивалась сначала довольно скромная сумма, но, когда с возрастом ей потребовался больший уход, он увеличил плату. После ее смерти Майкл Барристер сделал вполне приемлемый денежный подарок людям, которые годами заботились о старушке и окружали ее заботой и вниманием, чего, как я полагаю, за деньги не купишь.
В этом не было ничего из ряда вон выходящего, но мне требовалось нечто большее, и Джерри с его мальчишеским обаянием удалось это откопать. Он поинтересовался, не прерывалось ли когда-нибудь поступление чеков. После всего случившегося ты, вероятно, не очень изумишься, услышав, что так оно и было. Барристер обычно ежемесячно высылал чек, пока учился в колледже, в медицинском институте, в ординатуре и пока стажировался. А потом деньги вдруг перестали поступать.
Эти муж с женой были не очень богатые люди. Они продолжали заботиться о старушке, но в конце концов финансовое бремя стало для них непосильным, и муж отправился в Чикаго. Ему удалось узнать, что Барристер уехал в Нью-Йорк, и, справившись в телефонной книге Нью-Йорка, он отыскал его адрес. Мужчина написал Барристеру письмо и получил ответ с извинениями и объяснениями, что у него возникли временные финансовые затруднения, но теперь все уладилось. К письму прилагался чек, оплачивавший их услуги за последние несколько месяцев и за месяц вперед. После этого ежемесячные выплаты не прекращались до самой смерти старой леди. Однако в тот промежуток времени, когда чеки перестали поступать, у старой дамы случился день рождения, на который Майкл Барристер всегда присылал письмо и подарок. Подарок всегда был одинаковым: маленькая фарфоровая собачка для пополнения коллекции старой леди. Когда чеки перестали приходить и про день рождения явно забыли, старушенция больше слышать не захотела о Барристере. Она называла его Мики, чего никто другой не делал, но теперь не пожелала не только вспоминать о нем, но и принимать от него деньги. Супруги, с которыми она жила, были вынуждены делать вид, что содержат ее на свои средства, хотя сами использовали деньги Барристера, без которых, конечно, не могли обойтись. Больше они к нему не обращались, а старая дама так и не получила больше ни одной фарфоровой собачки.
— Трогательная история, — заметил Рид. — Так кем доводилась ему эта старая леди?
— Прости. Мне не следовало этого упускать. Она жила в доме дедушки и бабушки Барристера и нянчила его, когда он был ребенком. В своем завещании старики все оставили своему внуку с одним условием: они выражали уверенность, что он позаботится о старой даме. Что он и делал.
Так вот, вернемся к разговору с Никола. Она пересказала мне его буквально дословно — все ваши судебные стенографистки и записывающие устройства ей просто в подметки не годятся! Думаю, ей в этом нет равных. Но я изложу тебе только самую суть. Барристер читал «Любовника леди Чаттерлей». Но больше он не читал ни одного произведения Дейвида Герберта Лоренса, которого, видимо, путал с Томасом Лоренсом. Однако он выразил мнение, что современная литература вообще сбилась с праведного пути. Для литературоведов и критиков это привычное высказывание, но если обычный человек читает книгу, то делает это ради увлекательного сюжета, а не для того, чтобы отыскивать в ней какие-то символы или взгляды на жизнь.
Полагаю, все то, что Никола удалось узнать об офисе Барристера, уже известно полиции. У него имеется приемная, несколько смотровых комнат и кабинет. Женщин на разных сроках беременности осматривают в смотровых, а все разговоры ведутся в кабинете. Барристер и медсестра переходят из одной смотровой в другую: если его нет в одной комнате, предполагается, что он в другой. Дамам зачастую приходится ждать довольно долго, но они к этому привыкли, что, между прочим, может подтвердить любая женщина, которой случалось консультироваться у пользующегося известностью гинеколога. Другими словами, как ты уже мне говорил, у Барристера нет алиби, хотя тот самый хороший адвокат, на которого ты неоднократно ссылался, может немало извлечь из того факта, что убийство произошло как раз в то самое время, когда Барристер вел прием. По-видимому, всех женщин, которые были на приеме в тот день, следует самым внимательным образом расспросить, хотя, ради Бога, избавь меня от этого.