— Я еще вернусь, Тулби!
Они вышли из дома. Зверолов шел впереди.
Он провел Ма Жуна парой темных переулков, и они очутились среди каких-то развалин.
Остановившись перед маленькой лачугой, Зверолов постучал в дверь. Никто не отозвался.
Зверолов пожал плечами и толкнул дверь, жестом предлагая Ма Жуну следовать за ним.
Войдя, они уселись на низенькие скамеечки, покрытые овчиной. Кроме скамеечек в комнате была еще только низкая деревянная лежанка.
— Главарь скоро вернется, — сказал Зверолов.
Ма Жун кивнул и приготовился ждать.
Внезапно дверь распахнулась, и в лачугу ворвался широкоплечий человек, который что-то возбужденно прокричал Зверолову.
— Что он там молотит? — спросил Ма Жун.
Зверолов казался встревоженным.
— Он сказал, что судейские прочесали восточный квартал!
Ма Жун вскочил на ноги.
— Пора мне делать ноги! — воскликнул он. — Если меня поймают, мне конец! Вернусь завтра. Как мне снова найти это чертово место?
— Спроси Оролакчи! — ответил уйгур.
— Все, я побежал. А бабенка эта за мной до следующего раза!
И Ма Жун убежал.
Он застал судью Ди погруженным в глубокие раздумья у себя в кабинете.
Увидев Ма Жуна, судья сказал с видимым огорчением:
— Дао Гань и староста Фан только что вернулись. Они сказали, что поиски оказались бесплодными. Дао Гань посетил Южную улицу, но там не покупали новых девиц уже полгода. Удалось ли узнать что-нибудь про Белую Орхидею в северном квартале?
— Ничего, — отвечал Ма Жун, — но есть совсем иные вести.
И он поведал судье о своей встрече со Звероловом и Тулби.
Судья Ди рассеянно слушал. Затем он сказал:
— Эти мерзавцы, видно, хотят взять тебя в набег на другое племя. На твоем месте я бы не отправлялся с ними за реку!
Ма Жун в сомнении покачал головой, но судья продолжил:
— Завтра утром ты будешь сопровождать меня и десятника Хуна при посещении сельского имения наместника Да. Но вечером я разрешаю тебе снова отправиться на Северную улицу и разузнать побольше об этих варварах.
Глава семнадцатая
Судья Ди намеревался отправиться в имение наместника рано утром. Но не успел он допить свой утренний чай, как десятник Хун объявил, что госпожа Да вместе со своим сыном Да Шанем явилась к судье, как ей было назначено.
Судья Ди повелел впустить их.
Да Шань для своих лет оказался очень высоким мальчиком с открытым, умным лицом и уверенным взглядом; судье он сразу понравился.
Судья усадил вдову и мальчика перед столом. После обмена положенными любезностями судья сказал:
— Я сожалею, сударыня, что другие обязанности помешали мне заниматься вашим делом так усердно, как мне бы этого хотелось. Мне не удалось пока разгадать загадку картины. Однако я чувствую, что знай я больше о делах вашего дома при жизни вашего супруга, мне было бы легче справиться с этой задачей. Вот почему я хочу задать вам ряд вопросов, ответы на которые могут мне помочь.
Госпожа Да кивнула.
— Прежде всего, — продолжал судья Ди, — я хотел бы знать, как наместник относился к своему старшему сыну Да Кею. По вашим словам выходит, что Да Кей — человек бессердечный. А знал ли об этом наместник?
— Обязана отметить, — отвечала госпожа Да, — что, вплоть до самой смерти отца, Да Кей вел себя вполне порядочно. Я и догадаться не могла, что он способен на такую жестокость. Муж в моем присутствии всегда отзывался о нем хорошо и утверждал, что Да Кей очень помогает ему в ведении хозяйства. В моих глазах Да Кей был примерным сыном, который готов предупредить любое желание родителя.
— Тогда, сударыня, — продолжал судья, — не могли бы вы подсказать мне имена нескольких приятелей наместника здесь в Ланьфане?
Госпожа Да Кей слегка замялась, а потом ответила:
— Наместник не очень любил общество, ваша честь! Каждое утро он гулял в полях, после обеда же уходил в лабиринт и проводил там час-другой.
— А вы с ним туда ходили? — перебил вдову судья.
Госпожа Да покачала головой.
— Нет, — сказала она, — наместник всегда говорил, что там слишком сыро. Выйдя из лабиринта, он пил чай в садовом павильоне за домом. Потом он читал книгу или рисовал. Моя подруга, госпожа Ли, сама неплохо рисует. Часто он приглашал нас двоих в павильон и обсуждал с нами картины.
— Госпожа Ли еще жива? — спросил судья.
— Думаю, что да. Раньше она жила неподалеку от нашего сельского имения. Она часто навещала меня; это очень добрая женщина. К несчастью, она овдовела сразу после свадьбы. Однажды я повстречала ее, гуляя в рисовых полях возле имения, и я ей очень полюбилась. После того как наместник взял меня в жены, мы продолжали дружить, поскольку наместник не возражал, даже скорее напротив. Он был чутким человеком, ваша честь! Понимал, что я, став хозяйкой такого большого дома, полного незнакомых мне людей, буду чувствовать себя иногда одинокой. Именно поэтому он просил, чтобы госпожа Ли приходила почаще, хотя, как правило, гостей он не привечал.
— А после смерти наместника госпожа Ли перестала с вами дружить? — спросил судья Ди.
— Нет, — сказала она. — Это из-за меня мы больше не видимся. После того как Да Кей выгнал меня из дома, я от горя и унижения вернулась в родительский дом и не наносила визитов госпоже Ли.
Судья увидел, что вдова очень взволнованна, и поспешно спросил:
— Так, значит, у наместника не было друзей в Ланьфане?
Госпожа Да взяла себя в руки; она кивнула и сказала:
— Мой супруг предпочитал одиночество. Однако однажды он обмолвился, что в горах неподалеку от города живет его старый близкий друг.
Судья Ди наклонился вперед:
— Как его зовут, сударыня?
— Наместник этого не говорил; я поняла только, что он испытывал к этому человеку глубочайшее почтение.
Судья Ди огорчился:
— Но это так важно, сударыня. Постарайтесь все же что-нибудь вспомнить.
Вдова задумчиво отпила из чашки чай и сказала:
— Как-то он навестил наместника — я запомнила этот визит, потому что ему сопутствовали необычные обстоятельства. Мой супруг раз в месяц принимал всех своих арендаторов; в этот день к нему любой мог прийти с жалобой или за советом. Однажды на двор явился старик крестьянин. Как только наместник увидел его, он устремился к нему и отвесил низкий поклон. Затем он провел крестьянина к себе в библиотеку и оставался там с ним несколько часов. Я тогда подумала, что он, должно быть, друг наместника и, наверное, святой отшельник. Но я не спрашивала никогда у супруга.
Судья Ди погладил бороду.
— Полагаю, — сказал он после недолгого молчания, — у вас имеются свитки, написанные рукой вашего супруга?
Госпожа Да покачала головой.
— Когда наместник взял меня замуж, — молвила она просто, — я не умела ни читать, ни писать. Он меня немного научил, но не до такой степени, чтобы я разбиралась в каллиграфии. Если что и осталось, то у Да Кея. Обратитесь к нему, ваша честь.
Судья Ди поднялся.
— Благодарю вас за то, что потрудились явиться, сударыня. Заверяю вас: сделаю все возможное, чтобы разгадать тайну картины. У вас замечательный сын, на лице видны признаки таланта!
Госпожа Да и Да Шань встали и отвесили низкий поклон. Затем десятник Хун проводил их к воротам.
Вернувшись, он сказал:
— Видно, ваша честь, нет труднее дела, чем достать образец почерка наместника. Неужели придется посылать за ним в столицу? У канцлера, должно быть, хранится немало донесений, составленных Да для императора.
— Это займет несколько недель, — отвечал судья. — Возможно, что у госпожи Ли есть картина, подписанная наместником. Выясните, жива ли она и где проживает. Что же касается отшельника, то по тому, что нам известно, вряд ли удастся его отыскать. Может, он уже умер.
— Собирается ли ваша честь рассматривать жалобу сюцая Дина на вечернем заседании? — спросил десятник Хун.