Цзяо Дай собрался было что-то сказать, но судья отрицательно покачал головой.
— Вот я и подумал, ясное дело, на меня все свалят, — бормотал Пэй Чиу. — Ясное дело, бить будут, пока не признаюсь. А потом голову отрубят. А с Су-ньян что тогда станется? Пошел к амбару, взял тачку да подогнал под окно. Выволок их из кровати. А женщина-то еще теплая была. Вывалил из окна прямо в тачку. А потом отвез к тутовнику да засунул под кусты, подальше. И залез на сеновал спать. Я так решил: чуть развиднеется, возьму лопату да и похороню их как следует. Утром прихожу туда, а трупов-то и нету. Исчезли.
— Что? — вскричал судья Ди. — Исчезли?
Пэй Чиу утвердительно закивал головой.
— Исчезли. Я решил, что их кто-то нашел и сейчас приведет приставов. Побежал домой, завернул серп в хозяйскую одежу. А женским платьем стал оттирать от крови пол да тюфяк на кровати. Потом вижу, тюфяк-то не оттирается. Тогда завернул все в тюфяк, сволок на сеновал да спрятал под сено. А потом разбудил Су-ньян и сказал ей, что еще затемно все уехали в город. И все это правда, клянусь, истинная правда, вашество! Не приказывайте пытать меня. Я ни в чем не виноват, вашество!
И в отчаянии он стал биться лбом об пол.
Судья дергал себя за ус. Наконец приказал:
— Вставай, покажешь то место в тутовнике.
Пэй Чиу поспешил подняться, а Цзяо Дай тем временем горячо нашептывал судье на ухо:
— Мы же, судья, встретили этого By на дороге, помните, когда ехали в Пенлей! Пусть скажет о лошадях!
На вопрос судьи, каковы были лошади у Фана и его жены, Пэй ответил, что хозяин приехал на мышастой, а у лошади госпожи Фан была звездочка на лбу.
Судья кивнул и велел выходить.
До тутовника было рукой подать. Крестьянин, показав на купу кустов под деревьями, сказал:
— Вот сюда я и затащил их.
Ма Жун, присев на корточки, внимательно оглядел слой опавших листьев. Подобрал несколько, показал судье.
— Эти темные пятна, должно быть, кровь.
— Вы, оба, хорошенько обыщите рощу, — приказал судья Ди. — Этот пес наверняка солгал!
Пэй Чиу стал клясться и божиться, но судья не слушал его. Задумчиво поглаживая бакенбарды, он сказал Хуну:
— Боюсь, все не так просто, как кажется. Тот всадник на дороге не был похож на убийцу, который хладнокровно перерезал глотки двум людям и удрал с деньгами и лошадьми. По мне, он больше походил на человека, обуянного ужасом.
Через некоторое время затрещали сучья под ногами возвращающихся Ма Жуна и Цзяо Дая. Последний размахивал ржавым заступом. И объявил:
— Там, в самой куще, расчищенное местечко! И вроде как недавно кто-то копал. Прямо под деревом.
— Отдайте лопату Пэю, — сурово промолвил судья. — Пусть этот пес сам же и выроет, что закопал. Покажите, где это.
Ма Жун раздвинул кусты, и они вошли в тутовник. Цзяо Дай шел следом за крестьянином, а тот, казалось, был совершенно ошарашен происходящим.
Посреди расчищенного места темнела проплешина свежей земли.
— Копай! — рявкнул судья.
Арендатор по привычке поплевал на руки и взялся за заступ. Обнажились замаранные землей белые ткани одежды. Ма Жун с Цзяо Даем вытянули из рытвины тело и уложили на сухие листья. Это был труп пожилого человека с чисто выбритой головой. Из одежды на нем было только тонкое исподнее.
— Буддийский монах! — воскликнул старшина Хун.
— Копай дальше, — приказал судья.
Вдруг Пэй Чиу, выронив заступ, выдохнул:
— Это же он — хозяин!
Ма Жун с Цзяо Даем вытащили из рытвины второе, совершенно обнаженное, тело. Пришлось повозиться, чтобы не потерять почти напрочь отсеченную голову трупа. Грудь его покрывали сгустки крови. Оглядев мускулистую плоть, Ма Жун одобрительно хмыкнул:
— Ну и здоровый же был!
— Давай, Пэй, работай! Там должен быть твой третий труп! — прорычал судья.
Крестьянин вонзил заступ в землю, железо звякнуло о камень — дальше шла скала. И никакого трупа. Пэй Чиу растерянно уставился на судью.
— Негодяй, что ты сделал с женщиной? — вскричал судья Ди.
— Клянусь, я ничего, ничего не знаю! — в ответ возопил крестьянин. — Я приволок сюда хозяина с его женой и оставил их под теми кустами, а здесь никого не закапывал! И ни в жизнь я не видел этого лысого! Я не вру, клянусь, не вру!
— Что здесь случилось? — раздался мягкий голос за спиною судьи.
Обернувшись, судья Ди увидел довольно полного человека в богатом одеянии из фиолетовой парчи, расшитой золотом. Нижнюю часть лица его почти полностью закрывали длинные усы, пышные бакенбарды и огромная борода, ниспадавшая на грудь тремя широкими прядями. На голове красовалась высокая кисейная шапка магистра литературы. Он окинул судью быстрым взглядом, затем, почтительно спрятав руки в широкие рукава, низко поклонился.