Нет, это невозможно, решил Парнов, постепенно приближаясь к потухшему костру на берегу. Это решительно невозможно! Невозможно, чтобы кто-то пытался лишить его жизни из-за безобидных грешков молодости. За это не казнят!
Пока лодка, вытащенная на берег, просыхала, Парнов, движимый неумолимыми позывами желудка, посвятил время добыче пищи. Он вновь раскочегарил сникший за время его отсутствия костер на берегу, нарубил дров и принялся модифицировать свое ружье. У него были на этот счет кое-какие идеи.
Насыпав в ствол мелких камешков, собранных на берегу, у него получилось некое подобие дроби, которой, при большом желании, можно было ранить хотя бы куропатку. Патронов было вполне достаточно, и Парнов добрый час упражнялся в стрельбе из ружья, внимательно наблюдая, в каком направлении рассеиваются пули.
К вечеру ему удалось перешибить крыло какой-то мелкой летающей твари, и буквально через тридцать минут лишенная внутренностей «курица», набитая галькой, уже источала пронзительный домашний аромат.
Еще не рассвело, когда Лиза осторожно выбралась из палатки, стараясь никого не разбудить. Участники экспедиции мирно почивали. Батырин сладко всхрапывал во сне, остальные выводили носом виртуозные рулады, видя сладкие предутренние сны. Марушкина заворочалась было, почувствовав пустое место рядом, но так и не проснулась, еще крепче прижавшись к могучему, пышущему жаром даже сквозь спальный мешок телу Стеценко. В палатке от дыхания шестерых спящих было душно и влажно, а на улице сразу же навалился утренний обжигающий холод. Небо над частоколом темных ночных елей стремительно светлело.
Лиза поежилась. Под ногами сухо хрустела промерзшая, покрытая инеем трава. В берег тихо бились черные ледяные волны.
Лиза застегнула куртку и затянула шнур капюшона. Плеснула водой в лицо и ойкнула, отскочив. Вода уколола кожу кристалликами льда. Около берега море напоминало густую снежную кашу. Однако холодное умывание освежило и прогнало остатки сна.
Лиза нащупала в кармане пистолет, достала его, сняла с предохранителя. Небольшая черная игрушка своим весом приятно тяжелила ладонь. Она была словно живая от ночного сонного тепла ее тела. Лиза напрягла лоб, вспоминая уроки стрельбы, прицелилась в серую чайку, распластавшую крылья высоко в небе, но стрелять не стала, памятуя строжайший приказ Стеценко.
Оружие забавляло ее. Странно было думать, что у нее, Лизы, маминой-папиной дочки, никогда не державшей в руках ничего серьезнее кухонного ножа, теперь в руках чья-то жизнь. Лиза почувствовала себя сильной и уверенной. От души подула в ствол, как это делают крутые девчонки, подруги ковбоев в американских вестернах, и засунула пистолет за пояс куртки.
Природа вокруг еще дремала, замороженная дыханием ночи, в котором чувствовалась ледяная близость суровой северной зимы.
Вспомнив о еде, Лиза не дыша заскочила в палатку, нашарила оставшийся после ужина подсохший бутерброд с колбасой и, пока все еще спали, вприпрыжку помчалась вниз, к воде. Весело жуя на ходу, она быстро зашагала вдоль берега, легко перепрыгивая с камня на камень.
Утро было тихое. Уже встало скупое холодное солнце, окрасившее окрестности в скромные голубоватые тона. Черная волна слабо плескалась в берег, в небе плыли фантастически розовые от рассветных лучей птицы. Лизе было весело. Взглянув на чаек, носившихся над водой, она нащупала в кармане раскрошившийся хлеб и высыпала крошки на камень: пусть чайки попробуют экзотической еды, а то все, наверное, рыба да рыба… Она доела бутерброд, зачерпнула пригоршню воды, чтобы освежить рот, и стремительно двинулась прочь от лагеря.
«Часа через два буду уже на другом конце острова, — размышляла она. — Залягу где-нибудь в кустах, дождусь его, а там посмотрим… Он, наверное, ужасный… Огромный, страшный — просто зверь!»
Она проверила пистолет — на месте ли. Пистолет был на месте. Все складывалось отлично — она сбежала от них, от их мелочного контроля, и начала свою собственную охоту. Посмотрим, кто из них окажется удачливее. Она утрет нос этому заносчивому капитану, чтобы знал, с кем имеет дело. (Лиза показала язык воображаемому Стеценко.) А Андрей Губкин будет на нее так восхищенно смотреть… Журналюга потом напишет, наверное, какую-нибудь ерунду про нее: мол, дочка финансового магната в лапах маньяка или что-то в этом роде…