Когда абонент ответил, Волгина включила громкую связь.
– Кто это? – спросил девичий голос.
– Частный детектив Мирослава Волгина.
– О!
– Сергей Кораблев, наверное, говорил вам?
– Да, но я сейчас не могу говорить, потому что я не дома.
– А где?
– На дежурстве. Я медсестра.
– Извините.
– Приезжайте завтра ко мне домой, вернее, на квартиру Зоси. Я пока живу у нее. Мне Татьяна Матвеевна разрешила. А других родственников у Зоси нет.
Детективы догадались, что Яна имела в виду Омельянову – тетю погибшей девушки.
– Во сколько нам подъехать? – спросила Мирослава.
– Если можно, часиков в одиннадцать.
– Хорошо. Доброй вам ночи.
– И вам, – отозвалась девушка и отключилась.
– Значит, завтра с утра едем к Шатровой? – уточнил Морис.
– Угу. А пока выметайся к себе.
– Вы ляжете спать?
– Нет, сначала немного почитаю.
– Что ж, я последую вашему примеру, – проговорил он, направляясь к двери, – спокойной ночи.
– Спокойной.
Как только за Морисом закрылась дверь, Мирослава сразу бросилась к окну и распахнула его. Горячий воздух вполз в номер. «И почему в июле всегда так жарко? – подумала Мирослава и сама себе ответила: – Потому что лето». Она мысленно перенеслась в свой коттедж. В доме, окруженном садом, жара не ощущалась сильно. «И что теперь делает Дон?» – подумала она. Но позвонить даже самому умному коту было нельзя, поэтому она набрала номер сотового своей тетки Виктории.
– Мирослава? – раздался расслабленный голос.
– Теть, извини, я, кажется, тебя разбудила.
– Нет, – рассмеялась Виктория и спросила: – Ты сегодня смотрела за окно?
– Здесь ужасная жара, кондиционер… – начала Мирослава.
– Ты в гостинице?
– Да.
– И что, там кондиционер гонит тепло? – удивилась тетка.
– Нет, просто я открыла окно.
– А… – протянула Виктория. – С тобой все понятно. Но если ты уже все равно открыла окно, то посмотри на небо.
– Смотрю.
– Что ты там видишь?
– Луну…
– Она ничего тебе не напоминает?
– Не знаю, тетя. Может, хрустальный розовый шар…
– А мне яблоневый лепесток, – тихо отозвалась Виктория.
– Ты написала стихотворение, – догадалась Мирослава.
– Да, только что закончила, перед твоим звонком.
– И дядя еще ничего не знает? – лукаво спросила Мирослава.
– Угу.
– Но раз уж я все равно позвонила, прочитай сначала мне, а потом ему.
Виктория не стала артачиться:
Точно яблони лепесток, Розовая луна. Ты б увидеть ее тоже смог, Если б выглянул из окна. Но не знаю я, чем ты занят И что в мыслях сейчас у тебя. И куда твое сердце тянет, Созерцая или любя. Но надеюсь я, что любовь, Пробудившаяся ото сна, Приведет тебя в дом мой вновь,И дорогу укажет луна.
– Теть, здорово, – тихо проговорила племянница, – так и обволакивает нежностью.
– Я рада, что тебе понравилось.
– Я сделала запись твоего прочтения. Сейчас пойду Морису дам послушать.
– Оставила бы ты парня в покое, он уже, наверное, спит, – рассмеялась Виктория.
– Я тихонько постучу ему в дверь. Если он спит, то будить не буду.
– Ну ладно, иди. Тебя ведь все равно не отговорить от того, что ты уже задумала.
– Передавай дяде привет.
– Передам.
– Пока.
– Пока.
Мирослава закрыла окно, потом вышла на балкон и, перебравшись на соседний, тихонько постучала в стеклянную дверь. Через некоторое время за стеклом появилась фигура Мориса. Он стоял и с удивлением смотрел на девичью фигуру в лунном свете. На всякий случай он протер глаза, потом все-таки открыл дверь и впустил ее в свой номер.
– Почему именно через балкон? – спросил он небрежно.
– Так ближе, – отозвалась она.
– А, что-то срочное?
– И да, и нет. Я не разбудила тебя?
– Нет. Но я как раз собирался ложиться спать.
– Как у тебя прохладно, – проговорила Мирослава. Он догадался, что она открывала окно. И спросил:
– И зачем?
– Что зачем?
– Окно открывали?
– Чтобы на луну посмотреть. А еще я тете звонила.
– И как она?
– Она тоже на луну смотрела.
Морис невольно улыбнулся.
– И чего ты усмехаешься? – рассердилась она.
– Я не усмехаюсь, а улыбаюсь.
– Не придирайся к словам!
– Я?!
– Ладно, проехали. Я чего пришла-то?
– Наверное, догадались, кто убил Зосю.
– Нет! Не порть мне настроение! Я хочу дать тебе послушать стих.
Морис указал ей жестом на кресло и присел сам.
– Слушаю.
Мирослава включила запись на воспроизведение, и в комнате зазвучал плавный голос Виктории Волгиной. Когда запись закончилась, Морис сказал: