Она встревоженно посмотрела на Сэма.
– Сколько он съел?
– Три.
– Давно?
– Двадцать минут назад.
Ада приложила пальцы к сонной артерии Сэма. Сердце билось ровно, но слабо, губы начинали синеть. Она потрясла его за плечо.
– Сэм… Сэм… Вы меня слышите?
Он даже не шелохнулся.
– Он может умереть, – сказала она. – Ченг, займись им.
Кроу собрался помочь, но Ада его остановила:
– Он справится.
– Может, отвезти его в больницу?
– Ченг приведёт его в порядок. Если что-то пойдёт не так, позовёт меня и доставит его в больницу. Идёмте со мной.
Они поднялись в её кабинет.
– Отдайте таблетки, – сказала Ада, закрыв дверь за спиной Кроу.
Он глянул на пузырёк, повертел его и спрятал в кулаке. Колеблется, подумала Ада. Понять бы почему. Если он пристрастился к морфину, дело значительно хуже: придётся плутать в его бесконечной лжи. А врать он умеет. С его упрямым характером это дорога в никуда.
Ада протянула руку.
– Ну же…
Кроу положил пузырёк на её ладонь.
– О чём так долго думали? – спросила она. – Не хотели с ними расставаться?
– Считаете меня наркоманом?
– Нет. Но могу и ошибаться.
– Что это за лекарство?
– Вам оно неизвестно?
Он отрицательно покачал головой.
– Ещё один препарат на основе морфина. Вы должны сказать мне, если будете его принимать. Я ваш врач. Будете?
– Нет.
Глава 5
Мел слонялся по дому без дела. Все задания выполнены, скука смертная, справляться с ней тяжелей всего. Босс всю ночь где-то пропадал, явился только к полудню и прямиком отправился спать. Раздавать поручения некому. Заглянув на кухню, Мел вызвался помочь Грейс. Та велела содрать чешую со здоровенной форели. Он ухватил рыбину за хвост, но скользкая гадина шмякнулась на пол. С картошкой тоже не вышло – с неё он срезает слишком много.
Не найдя другого занятия, Мел пристроился у барной стойки в гостиной и распахнул блокнот на странице, где набросал портрет Фионы. Окинул его свежим взглядом: добавил несколько штрихов, сделал ресницы длиннее и принялся за волосы. Он мог бы стать художником. Талант есть, ему не раз говорили, но все эти рисунки – детская забава. Деньгами уж точно не разживёшься. Разве что станешь великим и помрёшь в нищете.
Кроу вошёл в гостиную. Увидев его, Мел захлопнул блокнот и уронил карандаш. Тот закатился под барную стойку.
– Валяешь дурака? – спросил Кроу.
– Я всё сделал! – возмутился Мел, пытаясь дотянуться до карандаша, рука не пролезала.
– Что узнал? – Кроу приподнял стойку.
Мел схватил карандаш.
– Много всякого.
– Рассказывай.
– У Сэма куча долгов. Поговорил с букмекером, нашёл его офис на соседней улице. Парень – их постоянный клиент. Задолжал приличную сумму, отдавать не спешит.
– Он где-нибудь работает?
– Служил клерком. Месяц назад уволили за пьянство.
– Что ещё раскопал?
– Узнал про отца Дороти. Он не вернулся с войны, пропал без вести. Бывших жильцов тоже нашёл. Справился у торговки, её лавка напротив дома Максвеллов. Дочь Гибсона дружит с женой мясника, его магазин – на той же улице. Застал её дома, она дала адрес.
– С Фионой о встрече договорился?
– Да! Мы проговорили десять минут.
– Так долго? О чём?
– О вас, – буркнул Мел. – Пересказать?
Кроу помотал головой и нахмурился, скривив губы, будто его угостили какой-то гадостью.
– Она ждёт нас обоих, – добавил Мел чуть веселее. – В среду на следующей неделе. Раньше не сможет. Сначала – похороны Дороти, потом собирается к матери.
– Значит, успеем съездить в Мельбурн, надо разобраться с адресатом. Закажи билеты.
– Но это же старик. Вряд ли Дороти писал он.
– Если так рассуждать, и Дороти не та, кому писали. Хотя теперь есть сомнения.
– Какие?
– Её отравили таллием.
У Мела перехватило дыхание.
– Ого! А Райдер знает?
– Да.
– Значит, работаем вместе?
Кроу неохотно кивнул.
Поезд медленно тронулся и начал набирать скорость. Мел лёг, отвернувшись к стене. Всего через каких-то две минуты его дыхание стало едва заметным.
Кроу сидел напротив с книгой в руках. Ненавистный стук колёс выколачивал из него силы. Долбил и долбил, не давая справиться с болью. Пытаясь её унять, Кроу цеплялся взглядом за строки, но те расплывались – смысл прочитанного ускользал.
Свет ночника резал глаза. Позволив векам сомкнуться, Кроу погрузился в гудящую темноту. Мрачные образы заполняли её, поднимаясь из памяти. Гул стремительно нарастал, становился грохотом взрывов. Сквозь него пробивались вопли людей, их серые лица были измазаны землёй и кровью. Тех, что явились первыми, Кроу знал хорошо, помнил облик каждого до мелочей. Другие – совсем незнакомые – давили бесконечной виной. Лежали вдалеке, сливаясь в грязно-лиловое месиво.