— Винни замужем.
— Это ее не останавливает. Она каждый вечер заявляется на ужин. И мы всегда едим мясо Я тут прикинул — между нами говоря, мы поправились килограмма на три каждый. Не знаю как Шуг, а у меня уже кошмарное несварение желудка.
— Не говори мне, что собираешься стать вегетарианцем. — Я старалась сосредоточиться на забавных моментах и не думать о том, что мое место заняла Винни.
— Нет! Просто я предлагаю тебе время от времени заскакивать к нам на ужин. И оставаться посидеть. Винни уже промяла диван своей задницей. На очереди кровать.
— Понимаю. Но это невозможно — тут дело во мне и Хью.
— Не знал, что ты окажешься из тех, кто легко пасует перед трудностями. — Слова Энгуса сочились ядом, и я ужасно разозлилась на Хью. Да и на себя тоже.
Оставив весьма эмоциональные сообщения для Джуна Куроя на всех пяти его телефонных номерах, я заказала блинчики с лимонной начинкой и кофе в магазине, в который я ходила с госпожой Китой. Выливая тесто на огромную сковороду, хозяйка, женщина средних лет, улыбнулась мне так, будто знала, как долго я мечтала поесть. Я улыбнулась в ответ. Сахар и кофеин взбодрили меня, и я наконец почувствовала, что готова к работе.
Я пробежалась по всем антикварным магазинам, расположенным в центре. Торговцы обычно не слишком радуются, когда приходится показывать старые свитки, — и это неудивительно, учитывая, что хрупкую тонкую бумагу нужно извлечь из идеально подогнанной деревянной коробочки, развернуть и продемонстрировать, не оставив дырочек и складок, а по том снова свернуть. В основном я пыталась прицениться к свиткам начала двадцатого века.
Я разоткровенничалась с владелицей «Антиквариата Маэды», маленького магазинчика, расположенного дальше к северу, в котором я уже как-то покупала гравюры. Вместо того чтобы разворачивать свои сокровища, госпожа Маэда предложила мне пролистать альбом с фотографиями имеющихся у нее свитков. Это помогло нам обеим сберечь время.
— Кто знает, может, я найду здесь что-нибудь редкое и интересное. У меня есть и другие клиенты, я всегда стараюсь думать о перспективе.
— По крайней мере, вы честны в том, что делаете, — сказала госпожа Маэда. — В отличие от большинства из них.
— Правда? — Я перестала перелистывать страницы.
— Ох, — вздохнула она, — несколько храмов требуют отдать им свитки с буддийскими текстами, заявляя, что это их собственность.
— Но ведь большинство религиозных реликвий попадает к торговцам антиквариатом из храмов. Они что, хотят, чтобы вы вернули их назад?
— Некоторым антикварам пришлось отдать, — скривилась Мазда, — никто не желает спорить с Буддой. Или женой настоятеля. Когда эта леди пришла и объявила, что один из моих свитков — их украденная собственность, я попросила ее предъявить страховое свидетельство или еще какое-либо доказательство того, что свиток был собственностью семьи ее мужа. Конечно, ничего у нее не оказалось.
Мне вспомнился просторный дом Наны Михори в котором каждую неделю появлялись новые произведения искусства.
— А эта женщина... она хорошо известна? Она случайно не состоит в Обществе по охране древностей и окружающей среды?
— Да, так и есть, И сразу после того, как я отказалась отдать ей свиток, по обеим сторонам улицы появились знаки «Остановка запрещена». Представьте себе, скольких клиентов я потеряла из-за того, что здесь нельзя припарковать машину.
— Это очень печально, — согласилась я, чувствуя себя особенно плохо из-за того, что я, одна из немногих посетителей магазинчика, не могу ничего в нем купить.
— Иногда я думаю, не сглупила ли я, отказавшись отдать ей свиток. Если бы я отдала его, то потеряла бы сто тысяч иен. А теперь мои убытки гораздо серьезнее, я даже помощника лишилась. Сато-сан приезжала во второй половине дня и сменяла меня. А теперь она не хочет здесь работать, потому что ей негде оставлять машину!
— Она была продавцом? — У меня появилась идея.
— Да. Ближе к вечеру я должна забирать внучку из детского сада и вынуждена закрывать магазин. Это просто ужасно!
— Я могу работать у вас во второй половине дня, — предложила я.
Я ожидала, что госпожа Маэда либо придет в восторг, либо ужаснется. Но она смутилась.
— Мне нужна работа. И место, откуда я смогла бы звонить и отвечать на звонки, — продолжила я, решив быть честной.
— Но я вас не знаю, — сомневалась она.
— Вы имеете в виду то, что я приходила сюда несколько раз, но вы не знаете моей группы крови и что там еще вас интересует? — Я была очень расстроена. — Я иностранка, и у меня нет обширного резюме, но среди антикваров найдутся люди, которые могут поручиться за меня. Мой друг господин Исида из Токио, например.
— Разве вы иностранка? Ведь ваше имя — Симура.
— Я из Калифорнии, — ответила я. довольная, что меня сочли японкой.
— Вы говорите по-английски? — Она вытаращила глаза.
— И немного по-испански.
— Вы были бы очень полезны. Иногда сюда заходят туристы, а я никак не могу понять, чего они хотят.
— К иностранцам нужен особый подход, — согласилась я. — Они очень падки на скидки.
— Я смогу платить вам только двенадцать сотен иен в час, но готова предложить вам скидку... скажем, сорок процентов?
— Правда? — По такой цене я, пожалуй, смогла бы приобрести что-нибудь для госпожи Киты.
— Я могу себе это позволить, и это пойдет на пользу моему делу, вам не кажется? — улыбнулась госпожа Маэда.
Йоко-сан, как я теперь могла ее называть, во время перерыва на ленч показала мне весь магазин. Я обнаружила целый склад оби — парчовых поясов для кимоно, — которые она засунула в дальний угол. А еще я убедила ее помочь мне вывесить яркий вымпел, который теперь развевался на ветру.
— Это для празднования дня мальчиков. У меня не получилось вывесить его прошлым летом.
— Он привлекает внимание, так что люди будут знать, что магазин открыт, — объяснила я.
После того как она ушла, я осмотрела маленький магазинчик, оценивая его и размышляя над собственным положением. Работать продавщицей — для меня это шаг назад, но того, что мне будет платить Йоко, хватит на повседневные расходы, и я смогу откладывать деньги на комнату.
Она была права, говоря, что дела продвигаются вяло. Во второй половине дня я обслужила всего двух покупателей, один из которых заплатил восемьсот иен за оби. У меня было предостаточно времени на то, чтобы позвонить госпоже Ките и рассказать о предварительно отобранных мною свитках. Она обещала завтра же прийти и посмотреть их.
Время закрытия, пять часов, подошло незаметно. Я немного задержалась, но наконец заперла дверь и бросила ключ назад через щель почтового ящика. Вместо того чтобы сесть на поезд, я вернулась в Хорин-Джи пешком. Страдая от боли в ногах, я все яснее понимала, как хочу побыстрее выбраться оттуда.
Ваджин слишком много обо мне знал, да и то, что я услышала о Нане Михори, было просто ужасно.
Я подошла к дому Михори, думая о том, что теперь мой телефон как следует зарядился. Увидев, что госпожа Танака снимает высохшее белье, я спряталась за кустами. Мои черные трусики, футболка и шорты тоже висели на веревке. Танака нахмурилась, глядя на них, и я твердо решила, что отныне буду стирать сама. Благо, речка была недалеко.
Воспользовавшись тем, что садовник, подравнивающий живую изгородь, подошел спросить что-то у госпожи Танаки и та, положив снятое белье, пошла вслед за ним, я протиснулась сквозь ограду и бросилась к полуоткрытому окну. Времени снять туфли не было. Я как могла смахнула с них грязь, залезла в комнату и обнаружила телефон на том же месте. Я схватила его вместе со шнуром и к возвращению Танаки успела снова укрыться за оградой, осторожно пробралась вдоль нее и оказалась на территории главного храма.
— Что вы делаете? — раздался над моим ухом строгий мужской голос. Прямо перед своим носом я увидела пару грубых соломенных сандалий. На меня сердито глядел монах в рабочей одежде. — Эта территория закрыта для посетителей.