Я нацепила на себя пуховик, отодвинула засов и вышла из бани. На улице было даже хорошо – свежий воздух бодрил, а рассвет уже вступал в свои права, разгоняя ночной мрак.
В доме все еще спали. Пока я возилась на кухне, во дворе уже окончательно рассвело, и я с огромной кружкой ароматного дымящегося напитка вышла на крыльцо. Ноги сами меня понесли на мою любимую скамеечку за домом. Летом я обожала проводить там время. Зимой, конечно, все выглядело не так мило – заросли кустарника, которые в теплое время года надежно скрывали лавочку от всех, сейчас стояли голыми, и теперь тут было далеко не так уютно. Но я упрямо уселась на свое любимое место, достала сигареты и погрузилась в невеселые раздумья.
Раньше я никогда не задумывалась о проблеме сексуальных меньшинств. Это меня не касалось. Ну, есть где-то люди нетрадиционной ориентации, ну и бог с ними. Они сами по себе, я и мои друзья – отдельно. Теперь мне приходилось пересматривать свои взгляды. И решить, как я должна к этому отнестись, с учетом вновь открывшихся обстоятельств. Прокрутив ситуацию так и этак, я поняла, что меня расстраивает не столько то, что Лешка, которого я всегда считала нормальным мужиком, внезапно оказался геем, а то, что он не просто какой-то посторонний гей, а муж моей лучшей подруги. Почти что родственник. Первый вопрос – знала ли об этом Катька? Может быть, догадывалась? Все-таки она жена и знает своего мужа намного больше нас. Ответа у меня не было. Как не было ответа и на второй вопрос – должна ли я это все рассказать Катьке? Или, как Светка, признать, что это не мое дело, и пусть сами разбираются. Не маленькие.
Куда сложнее было с тем, что, возможно, это как-то связано с последними событиями. По крайней мере, теперь вырисовывался мотив. Был ли Андрей тем самым брюнетом из гей-клуба, или он просто мог догадываться о наклонностях мужа своей кузины, я не знала. Для этого надо было показать Светке фото Андрея. История с последующим покушением на Воблу и пропажей Маринки тоже вписывалась в эту схему, если предположить, что и Маринка что-то знала, и ее устраняли, как свидетеля. Тут все складывалось, даже подслушанный мной разговор. Одно было странно. Ну, не тянул Лешка на убийцу. К тому же, даже если представить, что Андрей угрожал ему, что раскроет его тайну. Это что, повод сразу его убивать? У нас за это, слава богу, не сажают. Понятное дело, что все это, скорее всего осложнило бы Лешке жизнь. Но все равно, сразу вот так вот – убить. Тут должно быть что-то повесомее банального адюльтера, пусть и с голубым колоритом.
Не знаю, сколько я так просидела за домом, теряясь в догадках и строя всяческие версии. Кофе закончился и мне стало зябко, все-таки стоял минус, хоть и не самый большой. Я уже было собралась возвращаться в тепло, устроиться на диванчике в гостиной, тихонько включить телевизор, чтобы скоротать время до того момента, как остальные начнут просыпаться, как вдруг я услышала неясный шум.
Я тут же замерла, напрягая слух. Действительно ли кто-то ходил по участку или мне послышалось? Тишина, которая до этого меня успокаивала, тут же показалась зловещей. Я вспомнила, что среди нас есть человек, который отравил Андрея и стукнул по голове Воблу. А я тут сижу одна-одинешенька, словно всего этого и не происходило. Потрясающее легкомыслие!
Какое-то время все было тихо, и я уже почти успокоилась, утешая себя, что все это мне примерещилось, просто бессонная ночь, нервы на взводе, вот и лезет в голову всякая чушь. Мало ли что, птица какая-нибудь села на ветку, и упавший снег создал шум, который я приняла за шаги. Но потом шум повторился, и сердце ухнуло куда-то вниз. По двору явно кто-то шел, даже бежал. Но вместо того, чтобы выбежать из-за дома и посмотреть, что там происходит, меня словно парализовало.
Я в ужасе стояла, прислушиваясь и сжимая в руке остывшую кружку. Потом вдруг до меня донесся голос. Кто-то выкрикивал мое имя.
– Светка! – дошло до меня, и я наконец-то снова обрела возможность двигаться, и, уже не думая о том, что могу выскочить прямо на убийцу, бросилась к бане.
Дверь бани была открыта, в проеме стояла испуганная Светка в одной футболке и смотрела на меня с явным облегчением.
– Свет! Что случилось? Ты в порядке?
– Господи, Яна, слава богу, это была ты! А я уже черт знает что подумала!
– В смысле была? Свет, ты чего на холод вылезла, накинула бы что-нибудь на себя. Чай не май месяц!
Я втолкнула ее внутрь, и с удивлением уставилась на комнату. Точнее на кухонный уголок. Дверцы шкафа были распахнуты настежь, а на полу валялась жестяная банка посреди рассыпавшегося чая.