Зять Мореншильда Тэйлор утверждал потом, что барон организовал переезд Освальда в Даллас, помог ему найти работу и, возможно, даже дал денег. Во всяком случае, в течение октября 1962 года ни Марина, ни Роберт, ни эмигранты практически не знали, где живет Ли. Они даже шутили, что он спит на скамейках в парке. Сам Освальд потом называл этот период своей жизни подпольем. По крайней мере, свои адреса, которые Освальд называл знакомым эмигрантам, были ложными.
В чем же причина странного ухода Освальда в подполье? Некоторые исследователи, в основном сторонники версии об убийце-одиночке, пишут о всегда присущей Освальду черте: стремлению к секретности, тяге к приключениям и так далее. Но если мы вспомним поведение молодого парня в Минске, то КГБ так и не смог обнаружить в нем ничего тайного или подозрительного. Освальд, например, никогда даже не просил установить в его квартире телефон. Да и до октября 1962 года в Форт- Уорте ничего странного в поведении Освальда не было. Псевдонимами он не пользовался, почтовых ящиков не заводил, а если и лгал насчет своего прошлого, то только ради того, чтобы найти работу.
Почтовый ящик, тем более на другую фамилию, обычно заводят для получения какой-либо конфиденциальной информации. Похоже, что с октября 1962 года Освальд опять начинает играть роль некоего агента-провокатора американских спецслужб под контролем Мореншильда и его хозяев. Эту версию подтверждает и необычная работа, которую получил Освальд в Далласе.
9 октября 1962 года он появился в далласском отделении техасской комиссии по занятости и произвел там очень хорошее впечатление: вежлив, опрятно одет, может четко выражать свои мысли. Освальд сказал, что во время военной службы занимался фотографией (он солгал) и хочет получить работу именно по этой специальности. Сначала его послали в одну архитектурную фирму, но там его не взяли курьером, потому что Ли был заинтересован в перспективе карьерного роста. 11 октября Освальда для собеседования пригласили в компанию «Джаггарс-Чайльз-Стоуэлл» (Jaggars-Chiles-Stovall). После 15-минутной беседы, в которой Освальд соврал, что его уволили из корпуса морской пехоты с почетом, его взяли учеником фотографа-печатника за 1,35 доллара в час.
Фирма, куда попал Ли, занималась в основном изготовлением и печатанием рекламных объявлений, различного рода графиков и сложных фотографических композиций. Но не только. Компания имела официальный контракт с министерством обороны США, и часть работы считалась секретной. На фирме печатались пояснения к военным картам и фотоснимкам, в частности тем, которые были получены с помощью У-2. Хотя у Освальда формально и не было допуска для работы с такими материалами, на фирме ввиду тесноты помещений каждый работник мог быть в курсе секретных заказов Пентагона. Интересно, что Освальда никто не проверял, хотя достаточно было одного звонка в далласский офис ФБР. К тому же уже после покушения на Кеннеди выяснилось, что в офисе армейской разведки в Сан-Антонио (Техас) было досье на некого Алека Хиделла (то есть Освальда). Но досье это, естественно, было уничтожено как раз тогда, когда им заинтересовалась общественность.
Освальд сошелся на фирме с неким Офштейном, который работал раньше в армейской разведке и немного знал русский язык. Офштейн был поражен, когда Освальд стал спокойно читать и переводить написанные на кириллице пояснения к снимкам советских объектов. В конце концов Освальд попросил Офштейна помочь ему увеличить фотографию, на которой было изображено странное неамериканское здание. Освальд сказал, что это секретный объект в Минске, который охраняется круглосуточно. Офштейн, несмотря на расспросы, так и не понял, чем Освальд занимался в России, хотя заключил для себя, что тот был там либо в интересах США, либо наоборот (последнее мало вероятно, ибо тогда непонятно, почему Офштейн, бывший сотрудник разведки, не доложил «кому следует»).
Освальд со знанием дела рассказывал Офштейну об особенностях дислокации военных частей в СССР (там якобы танковые, пехотные и авиационные части располагаются отдельно, а не в комбинированных соединениях, как в США). Как-то раз Освальд спросил Офштейна, что такое микродот. Тот не знал. Ли объяснил, что так называется специальный вид передачи большого количества информации в шпионаже. С помощью фотографического процесса целые документы можно уменьшить до размеров точки и спрятать, например, под почтовой маркой обычного письма.
После покушения на Кеннеди в записной книжке Освальда слово «микродот» было обнаружено рядом с записью названия фирмы «Джагтарс Чайльз Стоуэлл». ФБР так и не смогло объяснить, что бы это значило.
Попробуем выстроить логическую цепь рассуждений. Освальд начал работать на фирме 12 октября. 14 октября на стол президента Кеннеди легли снимки У-2, ясно доказывавшие, что советские специалисты строят на Кубе пусковые установки для размещения ракет среднего радиуса действия. Освальд под руководством Мореншильда и ЦРУ мог быть специально внедрен на секретный объект (на фирме тоже работали со снимками У-2, полученными с Кубы). Если бы Карибский кризис затянулся, то Освальд мог бы быть разоблачен как советский шпион. И доказательств против него было бы предостаточно: был в России, использует почтовый ящик на вымышленную фамилию, неизвестно где живет, чтобы уйти из-под наблюдения ФБР. Наконец, подбросить тому же Освальду микродот с информацией не составляло никакого труда. Не будем забывать, что проект У-2, с которым Освальд столкнулся еще в Японии, был детищем ЦРУ, которое через Мореншильда «пасло» Освальда осенью 1962 года. Адрес Освальд не сообщал родным и друзьям по простой причине: он не хотел, чтобы его могло отследить ФБР. ЦРУ рассматривало свои связи с Освальдом как совершенно секретные. А следовательно, даже дружественные правительственные агентства США ничего не должны были о них знать. Именно поэтому, как нам кажется, ФБР окончательно закрыло дело на Освальда именно в октябре 1962 года (как мы увидим позже, ненадолго). В этот отрезок времени Освальд с точки зрения официального внимания американских спецслужб был «бесхозен». Если бы его разоблачили как советского шпиона, никто бы не нашел формальных документов о работе этого человека на ЦРУ или ФБР. Мореншильд же был частным лицом, и его контакты с ЦРУ могли бы быть расценены просто как давняя дружба с одним из офицеров разведки.
Однако Карибский кризис к большому неудовольствию ЦРУ закончился очень быстро да еще и компромиссом, за который американские правые всех мастей нещадно ругали Кеннеди. Еще бы: американский президент обещал советскому правительству не нападать на Кубу. Секретная война США против Кастро становилась более трудоемким и опасным делом.
В период своего подполья Освальд обычно навещал Марину, кочевавшую по эмигрантским семьям, по выходным. Как только Карибский кризис закончился, Освальд сразу же вышел из «подполья», нашел квартиру, и 4 ноября 1962 года семья Освальдов переехала в Даллас. Марина к тому времени привыкла к приятному безделью (где бы она ни жила, она спала до обеда, ничего не готовила и даже не всегда мыла за собой посуду). Новую квартиру, хотя она была трехкомнатной, Марина сразу же окрестила свинарником, стоившим к тому же 68 долларов в месяц. Интересно, что Освальд в первый день на новом месте дома не ночевал, сказав, что он заплатил за ночь в другом месте и хочет это использовать.
На следующий день Освальду, по воспоминаниям хозяйки дома, позвонил некго Джордж, говоривший с иностранным акцентом. Освальд немедленно связался с Мореншильдом, и дальше события стали развиваться очень быстро. Марина с бензоколонки позвонила Анне Меллер и попросила разрешения приехать к ней, так как уже не может больше оставаться с Ли, который ее бьет. Анна нехотя разрешила, и на следующий день решать судьбу Марины собрались «лучшие люди» русской эмигрантской колонии в Далласе. Буэ прямо сказал, что, если Марина уйдет от Освальда, эмигранты ей помогут. Но если она помирится с ним, то они от нее отвернутся. Марина клятвенно обещала больше никогда не возвращаться к Ли.
Забрать ее вещи к Освальду послали Мореншильда. Освальд сначала угрожал порвать все платья жены и разбить все игрушки дочери, но потом вроде бы смирился и даже помогал грузить Маринины пожитки. Но уже через неделю Освальд нашел новый адрес Марины и уговорил ее вернуться к нему, говоря, что в противном случае у него нет смысла жить. Марина потом вздыхала, что женское сердце не камень, но, скорее всего, она просто не могла устроиться на работу с ребенком и без английского языка и решила, что бросать Ли пока не стоит. Эмигранты, конечно, люди добрые, но они к тому времени начали тяготиться Мариной, и жить в их семьях длительное время она не могла.