Средний американец жил отгороженный от остального мира, предоставленный собственным раздумьям, сочувствию тех, кого любил, и телевизору. Телевидение же, поставленное в трудное положение из-за отсутствия в воскресный вечер официальной церемонии, стремилось передать все, что происходило в аэропортах Айдлуайлд и Даллес, куда прибывали иностранные гости для участия в похоронах президента. Несмотря на беспрецедентно большое число именитых посетителей, телевизионные передачи об их прибытии вызывали разочарование: они отказывались делать заявления, а их послы в Вашингтоне и государственный департамент не осмеливались выступать вместо них. Государственный департамент нe мог обеспечить всем им встречу. Дин Раск, Джордж Болл и Аверелл Гарриман сменяли друг друга в аэропорту Даллес, прячась в его больших креслах, а затем быстро выходили к самолетам, как только туда подкатывали трапы. Однако поскольку важные делегации прибывали каждые несколько, минут, послы сами должны были заботиться о своих делегациях. Раск едва поспевал пожимать руки короля Бодуэна, Поля-Анри Спаака, канцлера Эрхарда, де Валера и всей английской делегации.
Начальник протокольного отдела государственного департамента Энджи Дьюк, дававший по телефону указания, как соблюдать международный этикет, убедился, что иностранные гости входят в положение хозяев: все они, без исключения, согласились с тем, что при всех официальных церемониях места глав государств будут определяться по названию их стран в порядке английского алфавита. Тем не менее аэропорт Даллес оказался кошмаром для работников протокольного отдела. Неизбежные языковые трудности были осложнены большим числом нахлынувших гостей. Епископ Хэннон приземлился вместе с президентом Турции, министром иностранных дел Италии и марокканским принцем, не говорившем ни слова по-английски. Принцу пришлось удовольствоваться одним из находившихся при Хэнноне священников, говоривших по-французски. Когда Шарль де Голль сказал Раску: «Я выражаю вам от имени моей страны глубокое соболезнование. Я могу сказать, что представляю здесь французский народ. Это он послал меня сюда», — государственный секретарь, вынужденный ждать переводчика, оказался в неловком положении.
Гости и их американские хозяева были подчеркнуто вежливы друг с другом, потому что убийство Освальда Джеком Руби очень накалило атмосферу. Уже два дня Соединенные Штаты были в глубоком трауре. Теперь же была уязвлена их гордость. Американские дипломаты старались избегать всякого упоминания о новом позоре, а зарубежные высокопоставленные лица, понимая, что, если они нанесут сегодня вечером обиду хозяевам, это никогда не забудется, тактично молчали. Если бы контакты ограничивались только приветствиями в аэропортах, то гости не увидели бы никаких следов того отвратительного элемента насилия в американском обществе, который привел их сюда. К несчастью для дипломатии, во всех посольствах в Вашингтоне имелись телевизоры и радиоприемники, которые напоминали сотрудникам посольств, что не все американцы нормальные и цивилизованные. Им стало известно, что перед Белым домом на Пенсильвания-авеню ходил пикетчик с написанным от руки плакатом: «Бог покарал Дж. Ф. К.» В Бирмингеме один уроженец Алабамы заявил во время передачи местной телевизионной компании, что «всякого белого, который делал для негров то, что делал Кеннеди, следует пристрелить». Передачу тут же прекратили, но эти слова были сказаны. В 22.55 гостям сообщили, что космонавт Джон Гленн, символ космических мечтаний Кеннеди, с запозданием прибыл в аэропорт из-за того, что в него угрожали бросить бомбу все в том же Техасе.
После того как д-р Уолш в Белом доме сделал Жаклин Кеннеди третий укол, она легла на твердую, как камень, походную кровать мужа, чтобы поспать четыре часа. Ее сестра легла на кровати президента с пологом, а ее муж устроился на раскладушке. В переполненных посольствах на Массачусетс-авеню было тихо и темно. Лишь призрачная фигура г-жи Николь Альфан, проверявшей еще раз запоры на окнах, и тени агентов Сюртэ на лужайках перед домом французского посольства говорили о том, что французы имели особые основания для беспокойства: дважды во время обеда неизвестный предупреждал по телефону, что ночью в посольстве взорвется бомба. Г-жа Альфан была глубоко обеспокоена, но Шарль де Голль не испытывал тревоги. Он сталкивался с такими угрозами уже много раз и крепко спал на своей длинной, взятой специально на прокат кровати. Накопившиеся усталость привела всех основных участников прощания Вашингтона с президентом Кеннеди в бесчувственное состояние. Они либо спали на ходу, либо ходили как лунатики.