Глава десятая
ОТ КАПИТОЛИЯ ДО АРЛИНГТОНА
Наступил понедельник 25 ноября.
Утром сенатор от республиканской партии Маргарит Чейз Смит прошла в зал заседаний сената и положила алую розу на стол, за которым некогда сидел сенатор Джон Ф. Кеннеди. В это же утро продавец газет в Нью-Йорке прикрепил к своему киоску записку: «Закрыто по случаю утраты, понесенной Америкой». В этот день на работу вышли 730 тысяч служащих «Америкен телефон энд телеграф компани», а в тщательно охраняемой палате Парклендского госпиталя губернатор штата Техас Джон Коннэли стряхнул с себя липкую паутину мучительных сновидений. Сознание его прояснилось. Впервые с того момента, когда у здания книжного склада президентский «линкольн» резко свернул в сторону, он полностью пришел в себя. Санитар принес ему завтрак — жиденькую кашу и кофе. В палате установили телевизор, и Нелли сказала супругу, что их семнадцатилетний сын Джонни вылетел в Вашингтон, чтобы представлять их семью на похоронах президента. Коннэли, прищурившись, взглянул на экран телевизора и подумал: «Интересно, увижу ли я его».
Прикованный к постели губернатор был одним из немногих техасских чиновников, кто поддался всеобщей скорби и смотрел по телевидению торжественно-траурный церемониал в Вашингтоне. Некоторые по долгу службы присутствовали на похоронах полицейского Типпита в Мемориальном парке Лорелленда. Остальные втихомолку ликвидировали дебри, оставшиеся после катастрофы, происшедшей в пятницу.
Самым неприятным обломком среди этих развалин был, разумеется, труп Ли Освальда. К счастью для руководителей городских властей Далласа, им но пришлось возиться с этой обузой. Его похороны взяла на себя секретная служба. Местом погребения, по желанию матери убитого, было избрано кладбище Роуз Хилл в Форт-Уорте, в тридцати милях от Далласа. В понедельник утром двум могильщикам кладбища Роуз Хилл было велено выкопать могилу для некоего «Уильяма Бобо». Однако обман держался недолго. Когда на кладбище привезли труп Освальда в дешевом гробу из сосновых досок, обитом молескином, его сопровождало но менее ста полицейских Форт-Уорта. Они оцепили могилу, чтобы ничто не угрожало жизни матери покойного, его брата Роберта, вдовы Марины и ее двух детей. Крышку гроба сняли, и сорок репортеров смотрели из-за спин полицейских на покойника.
Однако даже закопав Освальда в землю, полностью избавиться от него все же не удалось.
Оставался Джек Руби, оставались сотни вопросов, на которые необходимо было дать ответ. Некоторые из них вызывали негодование, другие носили зловещий характер, а некоторые — хотя в тот момент ещё не хватало смелости это признать — должны были кануть в Лету. Одна из первоочередных задач нового правительства, несомненно, состояла в том, чтобы определить, от кого же будет зависеть выяснение всех этих вопросов.
Только два года спустя прокурор Техаса Уогонер Карр открыл тайну: в понедельник 25 ноября ему позвонил новый президент и предложил, чтобы расследованием всех обстоятельств убийства Кеннеди занялись техасские власти. Это позволило бы президенту избежать посылки в Даллас федеральных агентов. Джонсон, по словам Карра, настоятельно просил его самого объявить представителям печати о порядке следствия, не раскрывая, кому принадлежала эта идея. «Все это должно было выглядеть так, — вспоминал Карр, — словно я сам принял такое решение». Карр последовал совету Джонсона и сделал соответствующее заявление журналистам, собравшимся в отеле «Статлер Хилтон» в Вашингтоне.
Однако преградить наплыв федеральных следователей в Техас оказалось делом безнадежным. Значительное число их уже прибыло в Даллас. Поэтому для координации проводимого ими расследования в столицу штата прилетел начальник криминального управления министерства юстиции Джек Миллер. После похорон Типпита он и федеральный прокурор Далласа Бэрфут Сандерс уговорили окружного прокурора Уэйда, а затем и Карра не форсировать развитие событий и выждать, пока заместителю министра юстиции Катценбаху не удастся убедить президента Джонсона пересмотреть свое решение. Карра, конечно, не пришлось долго уговаривать. Он уже достаточно натерпелся во время своей пресс-конференции, когда, по его выражению, он чувствовал себя так, словно «весь накопившийся яд против Техаса излился на мою голову».