«Почему Вы приказали или разрешили своему, брату Бобби, министру юстиции, мягко обращаться с коммунистами, их сообщниками и ультралевыми в Америке, разрешая в то же время преследовать лояльных американцев, критикующих вас, ваше правительство и ваше руководство?».
Это было повторением листовки «Разыскивается государственный преступник». Но здесь было и нечто новое: на сей раз выпады делались перед широкой аудиторией на страницах уважаемой газеты, и появились они за несколько часов до прибытия президента.
«Г-н Кеннеди, — говорилось в заключение, — мы требуем ответа на эти вопросы, и мы хотим получить их сейчас».
В своем невзрачном жилище на Томас-плейс, 2220 Маргарита Освальд приступила к ежедневному шестичасовому дежурству перед экраном телевизора. Как всегда, она посмотрела передачу «Сегодня», транслируемую «Нейшнл бродкастинг компани» — Эн-Би-Си, — а в 7.08, Когда в мокрые от дождя окна проникли первые лучи рассвета, на маленьком экран телевизора появилось изображение начальника полиция Далласа Джесс Карри, который, рассказывав о принятых, сложных мерах предосторожности, предостерегал, что против каждого, кто попытается испортить визит президента, будут немедленно приняты меры.
В Далласе отец Оскар Хьюбер, тихий священник католической церкви, проснулся, как обычно, в 5 часов утра в своей скромной комнатке в доме для священников при церкви Святой Троицы, находящейся в трех милях от Парклендского госпиталя. После утренней молитвы и размышлений он занялся обычными приходскими делами. Однако при этом он твердо помнил, что в трех кварталах от церкви пройдет кортеж автомашин с первым президентом Соединенных Штатов — католиком. Напрасно он предлагал своим коллегам священникам пойти туда. Они намеревались остаться и наблюдать происходящее по телевизору.
— Ну а я пойду, — сказал он им. — Мне 70 лет, и я никогда еще не видел президента. Ни за что не пропущу такой возможности!
Член Национального комитета демократической партии Байрон Скелтон не получил приглашения на обед в Остине и потому чувствовал себя обойденным. Все же, как лояльный член партии, он купил два золотых стодолларовых билета на сегодняшний обед и намеревался отправиться туда после завтрака с женой Рут, в смокинге, надеясь, что его посадят за почетный стол. Чтобы успеть управиться со всеми делами, он очень рано отправился в свою отделанную панелями адвокатскую контору в здании «Ферст нейшнл бэнк» Темпля. На главной улице города Скелтон увидел молодого владельца магазина, тот подавал ему через витрину знаки и ухмылялся, держа в руках далласскую «Морнинг ньюс».
Джо Дили, сын издателя «Морнинг ньюс», не был в восторге. Вернувшись вчера поздно вечером из Майами и раскрыв свежий номер газеты на 14-й странице, он остолбенел. Обычно газету давали на ознакомление ему или руководителю отдела объявлений. Но последний тоже уехал из города, н газета была одобрена Тедом Дили. Джо немедленно позвонил отцу, и высказал ему свое мнение.
— Дело выглядит так, — оказал, он, — «как если бы кого-то пригласили на обед, а потом начали швырять ему в лицо тапиоку».
Тед оставался непреклонен. Он весьма внимательно прочел объявление и считает, что «оно всего лишь повторяет то, о чем мы говорили в передовых статьях».
— Не в этом дело, — возразил Джо, — просто момент выбран неподходящий, — Он подумал о времени, затраченном молодыми консервативными бизнесменами и им самим на предпринятую в последнюю минуту попытку приукрасить запятнанный образ «Большого Д.», и с чувством горького разочарования повесил трубку. Было поздно предпринимать что-либо: газета уже печаталась.
В закрытом зимнем саду Торгового центра, где должны были принимать президента, заканчивали сервировку, стола. Рабочие укрепляли снаружи два флагштока — один для звездно-полосато флага, другой — для однозвёздного флага Техаса. Работа шла медленно. Им: приходилось выдерживать напор группы молодых пикетчиков, устроивших демонстрацию против Кеннеди с плакатами: «Янки, убирайтесь домой!», и (красными буквами) «Хайль, цезарь!»