Он, должно быть, тоже вспомнил, потому что его рот резко закрылся, выражение лица стало замкнутым, а брови сошлись на переносице.
О, мой бедный принц, ты думал, что сможешь сломить меня.
Глупый, безрассудный мальчишка.
Я улыбнулась, острее бриллиантов, по которым он заставил меня ползать, затем я перевела эту улыбку с него на десятки и десятки зрителей.
Я не знала эту музыку, но чувствовала, как она нарастает до крещендо, и я точно знала, каким ходом все закончится. Идеальная расплата за моего колючего принца.
Ноги, обернутые в шелк, я вытянула вперед, как будто летела к ним. Затем, гладкая, как вода, я пролилась по шелку, кружась из конца в конец. Я посмотрела в золотистые глаза Сефера, чтобы унять головокружение.
Из театра высосали весь воздух, пока они гадали, собираюсь ли я вовремя остановиться. Будучи фейри, они, без сомнения, надеялись, что я этого не сделаю, размышляя о том, как мое хрупкое человеческое тело будет выглядеть изломанным на сцене.
Но, конечно, я это сделала.
Ноги расставлены. Руки широко расставлены. Улыбнись во весь рот. Я остановилась как раз в тот момент, когда музыка достигла своего оглушительного пика, словно гроза, обрушивающаяся на берег.
У меня перехватило дыхание, когда я приняла эту позу и привлекла внимание всей аудитории, все смотрели на мою обнаженную киску.
Я одарила своего принца торжествующей улыбкой.
Я никогда не отступлю.
Аплодисменты оглушили меня. Волна чистого звука и лести. Она захлестнула меня, подняла, и я словно снова взлетел.
Боже милостивый, неужели это то, что другие исполнители чувствовали на сцене каждый вечер? Неужели это то, чего мне не хватало?
Все еще в шелках, я поклонилась, получая извращенное удовольствие от пылающего взгляда Сефера. Он не хлопал. Его когти впились в подлокотники трона.
Я выиграла.
Дрогнув челюстью, он поднялся.
Аплодисменты стихли.
Очень тихо, не сводя с меня глаз, он сказал:
— Убирайтесь.
ГЛАВА 34
Я сохраняла позу, отказываясь прикрываться, даже несмотря на то, что мои мышцы напряглись.
Он хотел, чтобы я выступала обнаженной, и это было именно то, что я сделала.
Как только театр опустел, он вышел на сцену, пристально глядя на меня, как тогда, когда охотился за мной.
— Ты сделала это намеренно. — Он скользнул взглядом по моему телу. Каждый его мускул напрягся, как будто он боролся с глубокой и ужасной яростью.
Это только заставило меня улыбнуться еще больше.
— Я просто сделала, как ты приказал.
Он выдохнул с рычанием, сокращая расстояние между нами. Он схватил меня за щеки и притянул мое лицо к своему.
— Ты… — Его челюсть дернулась, как будто он не знал, как закончить предложение.
— Ты заставил меня выступать обнаженной, Сефер. Что я и сделала. Ты получил именно то, что хотел.
— Неистовая… Упрямая… Гребаная ведьма. Я собираюсь… — Его дыхание участилось, когда он уставился на меня.
Я наслаждалась его раздувшимися ноздрями, жесткой хваткой, вжимающейся в мои щеки, широкими, очень широкими зрачками. Это в равной степени подогревало мою радость и гнев.
— Ты думал, что сможешь сломить меня, Сефер. Что ж, тебе чертовски не повезло. Ты выбрал не ту женщину. — Насколько я могла в его объятиях, я вздернула подбородок.
Затем он поцеловал меня.
Жесткий. Грубый. Зверский. Столкновение губ, зубов и языков. Скорее битва за доминирование, чем что-либо романтическое. Его хватка скользнула по моему горлу, но я бы не сдвинулась с места, даже если бы он отпустил меня.
Не тогда, когда эта битва была биением в моих костях, песней в моей душе.
Я прикусила его губу, достаточно сильно, чтобы ощутить железный привкус его крови, и он укусил в ответ, заставив меня взвыть от болезненного наслаждения.
Он попробовал меня на вкус, разорвал на части, озарив меня сиянием ненависти.
В какой-то момент он отпустил мое горло, и я воспользовалась возможностью, чтобы прижаться к нему, жаждая большего этого взаимного опустошения.
Слишком поглощенная поцелуем, я не поняла, что он делал что-то еще своими руками, пока он не отстранился на дюйм, хищно оскалив клыки. Его грудь вздымалась, когда он смотрел на мои запястья и колени и узлы, которые он завязал.
Я потянула. Они не сдвинулись с места.
— Ты, блядь…
Затем его глупый, ухмыляющийся рот снова оказался на моем.
Я взяла его, открылась ему, захныкала в него, когда он просунул руку между нами и провел пальцами по моему центру.
— Уже такая влажная, — пробормотал он мне в губы. — Я думаю, тебе слишком понравилось это представление, маленькая птичка. Такая извращенная. Мне это нравится. — Он рассмеялся и запустил другую руку в мои волосы, используя ее, чтобы выгнуть мое тело назад.
— Ты думаешь, мне стыдно? Ты ожидал, что я отступлю? — Я рассмеялась в ответ, когда он поцеловал и укусил мне горло и плечо.
Он потянул за ошейник, как бы напоминая мне об этом, но в остальном ничего не ответил и вместо этого его рот занялся моими сиськами.
Между этим и его поглаживающими пальцами мое сердце бешено забилось, а дыхание участилось, с каждым мгновением все быстрее и тяжелее.
— Бедный принц, — фыркнула я, способная смотреть только на хаотичное нагромождение подиумов наверху, благодаря его непреклонной хватке. — Не может заставить подчиниться даже жалкого человечка.
Все еще обхватывая губами мой сосок, он промурлыкал что-то, что было наполовину стоном, наполовину развлечением. Вибрация разлилась по моим венам, пронзая удовольствие в самом центре.
Он дернул меня за волосы, так что я посмотрела на него.
— В тебе нет ничего жалкого, вероломная ведьма. — Его нос сморщился в рычании, когда он ткнул в меня пальцем.
Мой крик затерялся в открытом пространстве театра, когда он толкнулся раз, другой, добавил еще один палец, провел большим пальцем по моему клитору и так быстро заставил меня кончить.
Я устремилась в небытие, разбивая вдребезги мерцающее осознание.
Даже когда я плыла обратно вниз, я ненавидела то, что для него это было так легко. Я ненавидела то, что моя ненависть к нему переросла в желание. Я ненавидела его и любила это.
— Ты так легко приходила для своего друга-человека, Зита? — Он усмехнулся, извращенная радость скользнула по его глазам, как расплавленное золото, льющееся из их глубины. — Или это только я могу так быстро раскалить тебя?
— Спрашиваешь о моих бывших любовниках? Осторожнее, принц, ты начинаешь казаться одержимым.
Он вздрогнул, на мгновение его глаза расширились, он был беззащитен. Затем он оскалил зубы и прорычал:
— Пошла ты.
Я улыбнулась в ответ, радуясь победе, заставив его использовать такой слабый ответный удар. Он знал, что я сказала правду. И, будучи фейри, он не мог этого отрицать.
— Трахни меня? — Я выгнула бровь. — Ты продолжаешь это говорить, и все же…
Если бы мои запястья не были связаны, я бы уже сорвала с него одежду. Вместо этого я вцепилась в шелк, желая, чтобы это было его горло, его волосы, его рубашка.
Связанная, я была беспомощна, чтобы прижаться к нему, но это не означало, что я не могла манипулировать им, чтобы он делал то, чего требовала моя горящая плоть.
С невинной улыбкой я захлопала ресницами.
— Жаль, что ты слишком труслив, чтобы довести дело до конца, не так ли?
Его хватка на моих волосах ослабла, откидывая мою голову назад.
— Трус, да? Ты уже второй раз называешь меня так. — Его голос грохотал во мне, низкий, темный и злобный. — Я заставлю тебя пожалеть об этом.
Он оторвал от меня свои пальцы, и я не смогла сдержать звука, который издала из-за их отсутствия.
— Тогда приступай к делу.
— Нетерпеливая ведьма. — Он вытащил ремень из брюк и туго затянул его, задумчиво глядя на меня.
У меня перехватило дыхание, страх змеился в промежутках между моим желанием. Он бы не стал.