А в результате — что?
А то в результате, что левые и кадеты получают в руки новый козырь, чтобы дискредитировать правых в России, говоря не без основании народу: «Поглядите, люди добрые! Кто они, эти правые! Губернатор крадет на местах, — они его прикрывают, полагая, что это способ оберечь престиж власти, деятельность коей видна всем, с нею соприкасающимся. Министр-подлец толкает Россию к гибели, обманывает государя на каждом шагу, и это на местах все видят, а они кадят министру и расточают ему фимиам тем гуще, чем свободнее по собственному усмотрению распоряжается этот министр десятимиллионным фондом».
Нет, мне такая политика, так называемых правых, ориентации, так сказать, собственного кармана, мне она глубоко омерзительна, и я совершенно неспособен мириться с тем, чтобы марали мне мои государственные идеалы люди, в представлении коих Россия олицетворяется шитым мундиром говорящего от ее имени подлеца на любом ответственном министерском посту, добравшегося до власти, обманувшего государя и распоряжающегося государственным сундуком; таких господ я, как правый, по моему глубокому разумению, обязан безжалостно разоблачать, и это разоблачение всей честной Россией будет пониматься не как попытка дискредитировать власть, а как намерение оздоровить ее в корне и сделать неповадным для других недостойных тянуться к кормилу государственного корабля.
Вот мысли, которые вихрем крутились у меня в голове сегодня, после прочтения пригласительной бумаги фракции вернуться в ее лоно.
Само собою разумеется, я оставлю этот призыв без ответа. С гг. Марковым, Замысловским и Левашевым мне не по пути.
Нам не столковаться все равно ни в будущем, ни в особенности сейчас, в тяжелые годы войны, когда нужно прилагать все усилия к духовному объединению русских граждан, вне всякой зависимости от того, какой они нации и религии, а ставя в упор только каждому вопрос: „Любишь ли ты Россию и государя и хочешь ли ты искренно победы нашего оружия над упорным и сильным врагом?“
Гг. Марковым, Замысловским, в их политических, партийных шорах, не подняться выше своей уездной колокольни в тот день, когда на Россию нужно глядеть с колокольни Ивана Великого и суметь многое забыть, простить и со многим, во имя любви к общей родине, душевно примириться…
Около 12 час. дня ко мне позвонили по телефону из дворца великого князя Кирилла Владимировича и передали, что его высочество просит меня заехать к нему сегодня по важному делу около 2-х часов.
Я ответил, что буду, и решил поехать, хотя великий князь Кирилл, как и оба милые его братья, всегда внушали мне чувство глубочайшего отвращения, вместе с их матерью великой княгиней Марией Павловной, имени коей я не мог слышать хладнокровно на фронте в течение всего моего пребывания там с первых дней войны.
Я чувствую, что Владимировичи и их мамаша, оставшаяся закоренелой немкой и германофилкой, не только вредят нашим армиям на фронте, но и беспрестанно подкапываются под государя, прикрываясь идейными мотивами блага России.
Они не оставили мысли о том, что корона России когда-нибудь может перейти к их линии, и не забыть мне рассказа Ивана Григорьевича Щегловитова о том, как в бытность его министром юстиции к нему однажды разлетелся великий князь Борис Владимирович с целью выяснения вопроса имеют ли по законам российской империи право на престолонаследие они, Владимировичи, а если не имеют, то почему?
Щегловитов, ставший после этого разговора с великим князем Борисом предметом их самой жестокой ненависти и получивший от них кличку Ваньки Каина, разъяснил великому князю, что прав у них на престолонаследие нет вследствие того, что великая княгиня Мария Павловна, мать их, осталась и после брака своего лютеранкой.
Борис уехал несолоно хлебавши, но через некоторое время представил в распоряжение Щегловитова документ, из коего явствовало, что великая княгиня Мария Павловна из лютеранки уже обратилась в православную…