— Мы были бы очень рады. Вы знаете, где здесь можно остановиться?
Этвуд замялся, подыскивая выражения, а потом с деланным спокойствием сказал, что приглашает их к себе.
— Вам же хотелось пожить в замке, — добавил он, обращаясь к Кэт. — Буду рад, если вам там понравится.
— В замке? Почему в замке? — в замешательстве спросила девушка.
— Потому что я там живу, это мой дом.
Кэт посмотрела на него со смесью растерянности и смущения, и лицо её залилось румянцем.
— Почему вы сразу не сказали, что живёте там?
Голос девушки прозвучал укоризненно. Её жизнерадостность сняло как рукой.
— Вы же не спрашивали.
Кэт опустила глаза и даже чуть отвернулась. Щёки её горели, она упорно смотрела вниз, чтобы не встретиться с ним взглядом. Её спутница тоже пришла в сильное замешательство, так что на скулах проступили красные пятна, и Этвуд подумал было, что его предложение показалось ей оскорбительным, но тут она сказала:
— Право, сэр, ваше приглашение так неожиданно… Ведь мы с вами не знакомы…
— Это препятствие легко устранить, — непринуждённо заметил Этвуд и назвал свою фамилию.
Та тоже назвала себя — мисс Хильда Брэдшоу — и свою спутницу — мисс Кэт Комптон.
Мисс Брэдшоу колебалась. С одной стороны, ей явно хотелось пожить здесь, а с другой — она, вероятно, сомневалась, прилично ли так легко принимать приглашение человека, с которым они едва знакомы.
— Нам неловко злоупотреблять вашей любезностью, — нашлась она наконец, как бы предоставляя право окончательного решения Этвуду, чем он не замедлил воспользоваться.
Обменявшись с ней несколькими взаимно предупредительными фразами (Кэт была очень немногословна и не поднимала глаз), Этвуд повернул машину к станции, чтобы забрать оставленные там на хранение вещи незадачливых путешественниц.
В дороге ему так и не удалось разговорить Кэт, она только лаконично отвечала на вопросы. Когда они приехали, он помог ей выйти из машины и, задержав потом её руку в своей, осторожно спросил:
— Вы на меня обиделись?
Она снова покраснела, кожа у неё была тонкая и нежная, с просвечивающими местами голубыми жилками.
— Нет.
Её «нет», как и тогда, когда он спрашивал, не холодно ли ей, на самом деле означало нечто другое, и он это понял.
— Пожалуйста, извините меня, — серьёзно сказал он. — Если бы я знал, что могу вас обидеть, то сказал бы, где живу в самом начале нашего знакомства. Правда, это выглядело бы несколько странно, — добавил он, усмехнувшись.
Кэт вспомнила, как он вбежал под навес, отряхиваясь от дождя, представила, что он в первой же фразе говорит, где живёт, и засмеялась.
Глава IV
Вечером Ален решил продолжить исследование ведущего в часовню хода. Миссис Рэтленд и Джудит сидели в гостиной, следовательно, можно было не опасаться, что они услышат его шаги. Он благополучно прошёл мимо того места, откуда повернул обратно прошлый раз — всё было тихо, однако вскоре он уловил чьи-то голоса. Он заколебался, идти дальше или нет, потом решил, что надо хоть раз пройти до конца, и осторожно, стараясь ступать как можно тише, двинулся вперёд. Голоса звучали всё отчётливее, и вскоре стало ясно, что это разговор Блейков.
— Долго ты будешь тянуть? — спросил Томас.
— Тебе легко говорить…
— Какая разница, сегодня ты спросишь, завтра или послезавтра? Наделал долгов, а теперь духу не хватает. Раньше надо было думать. Он уже столько раз оплачивал твои долги, что вполне может отказаться. Интересно, что ты будешь делать, если он не даст тебе денег?
— Тогда я пропал, — уныло ответил Генри. — Ты правда думаешь, что не даст?
— Ты без конца клянчишь у него деньги, и рано или поздно он пошлёт тебя ко всем чертям. Не в этот раз, так в следующий. Попроси, а там видно будет, терять-то тебе нечего.
— Зимой он сказал, что платит последний раз… И надо же мне было так попасться! Я был уверен, что дело выгорит.
— Твои затеи вечно кончаются одним и тем же: сначала ты уверен, а потом не знаешь, чем расплачиваться. Пора бы поумнеть.
— Без твоих нравоучений тошно! Лучше б меня в армию взяли… Не виноват же я, что из этого ничего не получилось.
— Ты всегда ни в чём не виноват. Я бы на месте Этвуда не дал тебе ни шиллинга, — отрезал Томас. — Ты как бездонная бочка: сколько ни давай, всё впустую. А меня ты зря сюда притащил, он меня терпеть не может так же, как и я его. Впрочем, раз Джудит здесь, я не жалею, что приехал.
— Ради Бога, оставь в покое Джудит! Ты ничего не добьёшься, только разозлишь Филипа.
— Ты, мой милый, о своих делах печёшься, а я — о своих. Не лезь в то, что тебя не касается.