Я опустила глаза, чтобы не смотреть на них. Мне не хочется, чтобы они видели стыд и чувство вины на моем лице, хотя она и так очевидна для всех нас.
— Николас, — спокойно говорит Виктор. — Я сожалею, что подверг тебя опасности.
Я мгновенно поднимаю свой взгляд. В комнате ощущается перемена настроения, хоть я и не знаю, что именно происходит, но в той паузе, что сделал Виктор, я чувствует нечто судьбоносное.
— Нам нужен план, — обращается Виктор к Николасу. — Пусть Воннегут считает, что Сэрай мертва…
— Или мы можем действительно её убить.
Я резко поворачиваю голову в сторону Николаса, смотрящего на меня с прежней снисходительностью.
Виктор качает головой, тем самым возражая этому едкому, но чересчур уж серьёзному предложению.
— Мы можем разработать план вместе, — продолжает Виктор в том же духе. — Или я сделаю все сам, а ты можешь уходить.
Глаза Николаса расширились, тело его напряглось. Кажется, он потерял дар речи. Так же, как и я. Я могу не понимать, как работает весь этот бизнес, но я знаю, что план Виктора очень опасен. Это - самоубийство.
Наконец мне удается встать с пола.
— У тебя есть выбор. — Говорит Виктор. — Или ты со мной, или иди к Воннегуту и расскажи ему правду, расскажи все и заслужи свое место в Ордере. Я не хочу быть против тебя. Я увезу её, найду безопасное место, где она сможет жить своей жизнью. А я пойду своей дорогой. Тебе выбирать, Николас. Но убивать её я не буду, и если Воннегут узнает, что она жива, то точно будет сомневаться в моей преданности. И ты не понаслышке знаешь, что происходит, когда преданность ставится под сомнение.
— Устранение в качестве меры предосторожности, — произношу я вслух, хотя по большому счету самой себе, вспомнив, что Виктор говорил о том, почему они заказали смерть Николаса.
Николас в шоке от всего происходящего. Он несколько раз качает головой, словно хочет вытрясти предательские слова Виктора из своей головы.
— Ты же такой же убийца, — наконец говорит Николас. — Я не понимаю, почему ты делаешь это, хочешь сбежать и спрятаться… — Он снова качает головой, не в силах закончить предложение.
— Это не впервые, когда я рискую своим положением и жизнью и иду на поводу у своей совести, а не следую приказам.
Николас глубоко вздыхает и отводит взгляд к потолку. Затем он смотрит на меня и в этот момент, несмотря на всю ложь, презрение и обиды, мы понимаем, что у нас нечто общее: нас обоих спас Виктор, в этом наша схожесть.
Одновременно, мы оглядываемся на Виктора.
Николас наконец прервал молчание.
— Брат, я всегда говорил тебе, что никогда тебя не предам.
Виктор кивает, и я вижу облегчение, скрытое в его сине-зеленых глазах. Интересно, что было бы, если бы Виктор убил Николаса, если бы Николас выбрал совсем другой путь.
— Я с тобой, — говорит Николас и бросает быстрый взгляд на меня. — Чтобы ты ни собирался делать. Но прежде, чем сделать что-то, мы должны понять, кто сказал Хавьеру, куда именно ты её забрал.
Когда взгляд Николаса снова останавливается на мне, я чувствую, что он обвиняет меня.
Нахмурив брови, я скрестила руки на груди.
— Ну, я чертовски уверена, что не делала этого, — выплюнула я. — Не смотри на меня так.
Виктор встает между нами и берет меня за руку, ведя к ближайшему стулу, на который я охотно сажусь. Мой желудок сводит. Я смотрю на них и крепко цепляюсь за подлокотники кресла.
— Это не я!
— Я знаю, что это не ты, — говорит Виктор. — Но мне нужно, чтобы ты подумала, Сэрай. Разговаривала ли ты с кем-нибудь с тех пор, как мы оставили особняк? С кем-либо. Замечала ли ты что-нибудь странное, что угодно, даже самое незначительное?
Я качаю головой и нервно вывожу указательным пальцем круги по узорам на кресле.
— Я не знаю, — я пытаюсь отчаянно вспомнить хоть что-нибудь, что может помочь ему. Но я не могу.
— Виктор, я так не думаю.
Он отступает на шаг, а затем смотрит на Николаса. И тогда словно его вмиг осенило догадкой, он резко поворачивается ко мне.
— Снимай одежду! — требует Виктор.
Мое сердце остановилось.
— Что?
— Сэрай, снимай свою одежду. — Дернув меня за руку, он поднял меня со стула. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он еще больше давит.
— Я не разденусь. Почему ты просишь меня?.. — Я оставляю ему пощечину на левой щеке.
Он хватает мое запястье.
— Я хочу, чтобы ты доверилась мне. Я уже завел тебя так далеко, так что делай, что говорят и снимай свою чертову одежду.
Использование подобных сильных нехарактерных для него слов, заставляет меня уступить. Мои глаза снова мечутся между ними, челюсти сжались, мое дыхание тяжело и прерывисто.