Мои бедра обвиваются вокруг его бедер. Я чувствую между ног его возбуждение, дрожь пронизывает мои бедра и колени. Я поднимаюсь, убираю простыню между нами. А затем усаживаюсь обратно на его колени, сразу замечая разительную перемену в ощущениях. Я двигаю бедрами, ощущая через ткань трусов его возбуждение, и это заставляет меня трепетать.
Но я не могу сказать, что он не хочет этого. Он не отталкивает меня, но сомневается.
— Пожалуйста, позволь мне, — говорю я, смотря в его красивые глаза. Он изучает мое лицо, мягко касаясь пальцами моих щек, в его взгляде читается неуверенность, как будто происходящее между нами нечто совершенно новое для него. Я предполагаю, что, возможно, он никогда не был с женщиной, которую он не сумел бы испортить и приручить. И пока я думаю о нем в таком ключе, сейчас мне нужно быть той, кто принимает решения. Я не уверена почему, но это неважно. Я чувствую, как его тело все больше расслабляется. Я давлю ладонями ему на грудь и мягко толкаю его на кровать, надеясь, что он позволит мне это. Он позволяет и ложится, оставляя руки на моих бедрах. Мы смотрим друг на друга и не произносим ни слова. Они не нужны. Засовывая мой средний палец за резинку трусов, я стягиваю их с одной ноги, не отрывая от Виктора взгляда. Чувствовать его между своих ног, кожа к коже, наедине - это ошеломляюще. Я ложусь на него, желая чувствовать его всего, тепло груди, жар дыхания на моей шее. Все. Я целую его, словно в последний раз, его язык спутывается с моим, руки находятся в моих волосах, а затем одной рукой он проводит по моему телу и останавливается на бедре.
Когда он возвращает контроль себе, я слегка кусаю его губы, а затем и подбородок. Он смотрит на мое лицо, бросая взгляд на губы и желая попробовать их на вкус. И тогда я начинаю плакать. Я всегда плачу, когда злюсь. Я превратилась в кого-то другого, в ту 14-летнюю девочку, вынужденную жить в рабстве, боли и разбившихся мечтах. В моей голове хаотично всплывают воспоминания о Хавьере. Я ощущаю себя словно в карусели, все лица Хавьера кружатся так быстро, что не успеваю схватить одно. Я не могу достать его, чтобы забить до смерти и просто плачу, сильнее, крича, и до того, как я понимаю, что делаю, лицо Хавьера превращается в лицо Виктора. Я бью ему кулаками в грудь и плечо снова и снова, и он не останавливает меня. Потому что знаю, только он сможет понять меня, почему я так отчаянно желаю этого.
Крича в ночь, я позволяю боли выйти. Слезы льются из моих глаз. Я обнимаю его, и он обнимает в ответ. Я не могу отдышаться, продолжая рыдать на его плече.
Глава 28
Виктор
Красивая, но разбитая и убитая. Её жизнь разрушена, и никакое количество сексуальных отношений не вернет её невинность. Девушка, словно бомба замедленного действия, несет в себе опасность не только для себя, но и, вероятнее всего, для других. Я не был в этом уверен, но сейчас знаю, что она более неустойчива, чем я мог представить. И потому, что она хорошо обучена скрывать это и не только от меня, но и от себя самой, она опаснее всего. Я дисциплинирован. Сэрай подвержена гневу. Я всегда знаю свои варианты. Варианты же Сэрай владеют ею, оставаясь в тени и основываясь на её настроении, не собираясь оставлять контроль в её руках.
Я знаю, что мне стоит делать. Я качаю её голову, держа затылок в руках, мой пистолет лежит позади меня на другой кровати. На плече я чувствую её слезы, её тело, содрогающееся в рыданиях, прижато к моему. Её бедра продолжают давить на мои каждый раз, когда её тело напрягается. Но я все так и оставляю, хотя, исходя из моральных соображений, стоило её оттолкнуть.
— Сэрай, — шепчу я. — Прости.
Я медленно поднимаю оружие за её спиной.
Она наклоняет голову и кладет её мне на грудь, и я делаю паузу, хотя и не знаю зачем. Её слезы начинают утихать, левая рука лежит на моей ключице.
— У меня есть тетя во Франции, — негромко произносит она, отстраняясь. — Старшая сестра моей матери. Я знаю, что до Франции далековато, но тебе не надо меня провожать непосредственно туда, просто помоги мне добраться до аэропорта. — Я поднимаю пистолет выше, останавливая дуло на её затылке, не дотрагиваясь головы. Я не хочу, чтобы она боялась перед смертью, и хотя знаю, что она ничего не боится, но смерть - это то, чего мы все в конечном итоге боимся, даже если небольшая часть из нас осознает её. Я хочу, чтобы она совсем не боялась и не сможет, если не узнает, что это произойдет.
— Сколько тебе было, когда ты стал тем, кто ты есть? — спрашивает она.
Этот вопрос застал врасплох и более того, смена настроения заставляет меня колебаться перед тем, как ответить.