Возможно, часть меня надеется, что Сэрай не придется проходить через все это, и тогда я буду свободен от недостатков, когда речь заходит о ней. Но другая часть, та часть, с которой я до сих пор борюсь, которая привезла её с собой…
Это совершенно другая проблема.
Если она выживет, я найду необходимость противостоять этому.
Если она умрет… если она умрет я вернусь к моей обычной жизни и никогда не поставлю себя снова в подобную ситуацию.
— Его имя Артур Гамбург, — говорю я, кладя конверт на колени Сэрай, сидящей рядом со мной в частном самолете. — Он владелец «Гамбург и Шилдс», самого успешного агентства по недвижимости на западном побережье. Но чем более прибыльно предприятие, тем больше оно уходит в подполье.
Привлеченная моим молчанием, она смотрит на фотографию, которую она достала из конверта.
— Чем он помимо этого занимается? — спрашивает Сэрай, я прекрасно знал, что она это сделает.
— Это неважно, — отвечаю я.— Я рассказываю все, что тебе нужно знать.
Она качает головой.
— Но ты знаешь больше, — обвиняюще произносит она.
— Да, — признаюсь я, — но как твой наниматель. Никогда не спрашивай о личности, пока не выяснишь, как будешь её ликвидировать. Чем он занимается, кто его жена, дети, преступник ли он, это неважно. Чем меньше ты знаешь о личной жизни, тем меньше эмоций затрагиваешь. Я даю фото, рассказываю о частых местонахождениях и привычках, обозначаю то, каким образом я предпочитаю убивать: грязно и публично в целях передачи конкретного послания или же тихо и скрытно во избежание расследования, а затем ты уже заботишься об остальном.
Некоторое время она размышляет, фотография Артура Гамбурга зажата в пальцах.
— Подожди, — говорит она. — То есть ты имеешь в виду, что убиваешь не только плохих людей. Но также и невинных?
Мой рот расплывается в легкой улыбке, что для меня не свойственно.
— Невинных людей не бывает, Сэрай, — повторяю ей её же слова, сказанные однажды. — Дети, да, но остальные настолько же невинны, как ты или я. Если тебе станет лучше, то думай об этом так: если на тебя идет охота, то ты должна сделать что-то или же быть вовлеченной в нечто нелегальное или плохое, как ты это называешь.
— Я думала, что ты говорил, я невинна, — напоминает она. — И поэтому ты меня не убил.
— Ты была, — говорю я. — У меня не было приказа убивать тебя. Предложение Хавьера было частным делом, оно не от моего нанимателя. Частные дела - это убийство невинных людей. Жены хотят смерти своих мужей из-за наследства. Мужчины убивают своих любовниц из-за ревности и мести. Я не берусь за такие дела, а мой наниматель никогда не предлагал подобного. Мое кредо - это преступность, правительственная коррупция и множество других вещей, что делают плохих людей плохими. И иногда мы устраняем людей, которые могут быть невинными, но представляют угрозу для множества ни в чем не повинных людей.
Её брови немного искривляются, пока она смотрит на меня, желая продолжения рассказа.
— Ты бы убила Роберта Оппенхаймера, если бы знала, что он изобретет атомную бомбу? Или устранила бы ученого, который закончив дело всей своей жизни, создал бы в своей лаборатории смертельный вирус, что должен быть использован только против врагов во время войны?
— Да, думаю, убила бы, — отвечает она. — Это своего рода игра в Бога с жизнями людей. Ты уличаешь кого-то в преступлении до того, как оно случится.
На это я не отвечаю, так как это и есть суть.
— И если они все заслуживают смерти, — продолжает она. — Какая разница, что я знаю об их личной жизни? Какая разница, что я знаю об этом Артуре Гамбурге? — она смотрит на фото.
— Потому что для некоторых средства не оправдывают цель.
— Ты имеешь в виду, что я могу переживать из-за кого-то, потому что их преступления это не смертный приговор?
— Верно, — говорю я. — Это не твое решение, чтобы его принимать.
— И что заставляет тебя думать, что я была бы такой мягкой? — спрашивает она, её глаза полны решимости и любопытства.