— Заглавная F, шесть, восемь, маленькая k, три, ноль, ноль, пять, заглавная L, заглавная P, маленькая w, шесть. — Учитывая ее местоположение, я с легкостью могу отнять у нее пистолет прежде, чем она выстрелит, но я не готов. Пока.
Девушка пытается повторить каждую букву в точности, как я сказал. Без ее просьбы все повторяю, и даже этот жест ее смущает.
Осторожно приподнимаюсь на кровати, и она крепче сжимает пистолет. Если бы она случайно нажала на спусковой крючок, то только повредила бы мне скулу. Пуля могла пройти сквозь мою челюсть. Я был бы обезображен, но жив.
— Ты же не хочешь увидеть то, что находится на этом компьютере, — говорю я.
— Тогда признай, — нервно говорит девушка.— Что-то случилось. Ты что-то узнал, пока я была в душе.
Сейчас я стою. Она все еще не пристрелила меня. И не собирается, если я не попытаюсь к ней подойти. Хотя я уже не так впечатлен. Если бы я был ей, то уже всадил бы пулю в мой череп.
Киваю в ответ. Я лишь слегка удивлен тем, что она вообразила, что легко выберется. Мне не стоило спрашивать о ее матери. Она умная девочка, это точно, хотя все еще слишком сочувствующая и человечная, чтобы выбраться из этого живой.
Держа пистолет правой рукой, не сводя с меня взгляда, она делает три с половиной шага назад и тянется к iPad, по секунде смотрит то на него, то на меня, достаточно долго, чтобы ввести пароль. После целой минуты растерянности, не способная что-либо найти, девушка указывает пистолетом на iPad и отходит от стола ближе к стене.
— Найди это, — требует она.— Что бы это ни было.
Ее руки, сжимающие рукоять пистолета, трясутся.
— Я говорю в последний раз, ты не хочешь это видеть.
— Просто покажи мне!
Она плачет. Слезы скатываются по ее щекам. Я заметил, что с правой стороны у нее дергается губа. Вероятно, у нее больной желудок, нервы ни к черту. Мельком увидел валяющиеся на полу веревки, которыми я ее связывал. Они не были перерезаны. У нее маленькие руки, маленькие запястья. Художественная работа по освобождению от узлов. Я заметил часы между кроватями. Вижу, что ей на это потребовалось слишком много времени.
— Скорее!
Ее глаза покраснели и блестят от влаги.
Я развернул iPad на столе дисплеем к себе. Пальцем открыл мой личный почтовый ящик и в папке, где хранились полученные сообщения, нашел послание, пришедшее прошлой ночью от моего связного:
— Что ты наделал? — спросил Флейшер прошлой ночью по видеосвязи. — Девчонка не была частью сделки.— Немецкий акцент всегда пробивался через его английский.
— Дочь Гузмана была здесь, — сказал я.— Я видел ее в лагере перед тем, как вошел в дом. — Я раз заглянул в уборную, где девушка купалась, после пятнадцати минут ожидания. — Хавьер Руис провел впечатляющую операцию.
— Ты уверен, что видел ту самую девушку?
Я был оскорблен тем, что Флешер недостаточно мне доверяет, что после стольких лет совместной работы и отсутствия ошибок с моей стороны, он до сих пор меня проверяет.
— Это была та самая девушка, — спокойно подтвердил я.— Хавьер согласился, я взял половину денег и ушел, как мне и было приказано.
— И как тогда к тебе попала другая девушка?
— Она сбежала из лагеря и спряталась в моей машине.
— И ты не знал, что она там? — он выглядел удивленным.
— Да, знал, — подтверждаю я.
— Тогда объясни, почему...
— Вспомни, Флейшер, ты не мой работодатель. Было бы умнее не говорить со мной так, будто ты — это он.
Флейшер проглотил свою гордость и поднял подбородок, чтобы казаться увереннее, хотя в этот момент он был ниже меня.
— Что предложил Хавьер за убийство Гузмана?
— Не часть того, что предложил Гузман за убийство Хавьера и Изель, спасение и возвращение его дочери.
— Я мог выполнить контракт, пока был там, — добавил я.
— Да, — сказал Флейшер.— Но это не входило в план, так же как и спасение беглянки.
— Девчонка может быть полезной.
— Пока она этого не доказала, — сказал Флейшер с вернувшейся к нему уверенностью, которую я сорвал с него прежде. — Все изменилось. План. Контракт. Твои обязанности.
— Каким будет новый приказ? — Спросил я.
— Воннегут еще не отдавал приказов, — сказал он.— Он ждет связи со мной. Новый приказ будет зависеть от той информации, которую я сейчас от тебя получаю.
В этот момент мы смотрели друг другу в глаза, думая об одном и том же: ты мой брат и я не предам тебя, неважно, какая у нас профессия и какие приказы каждый из нас получает.
Мы оба знаем, что у нас один отец. Но годы, прошедшие с тех пор, как мы были рекрутами Ордера, куда попали мальчиками, мы росли раздельно. Часто было легко забыть, что в нас течет частица одной крови, особенно Флейшеру по имени Николас, жившему в моей тени в Ордере так много лет.
Я просто кивнул, зная, что Николас передаст нашему работодателю, Воннегуту, все, что мне надо.
Чтобы сохранить наши с братом отношения, я предложил ему информацию, о которой он не спрашивал:
— Девушка может быть полезной, Николас, — повторил я, обращаясь к нему по имени, предлагая перемирие. — Похоже на то, что она нужна Хавьеру больше, чем он хотел бы нам показать.
Николас кивнул в ответ, понимая мои намерения.
— Ты хочешь использовать девушку в торговле за дочь Гузмана, — констатировал он.
— Если до этого дойдет, то да, — сказал я. — Скажи Воннегуту, что я все держу под контролем, но буду ждать от него любых приказов, как бы он не решил.
— Я скажу ему, — согласился Николас.
Я нажал на кнопку "проиграть", чтобы посмотреть видео, посланное Хавьером Воннегуту, которое Флейшер как мой связной должен был передать мне.
Я подумал, у Хавьера подруга девушки, Лидия, в сложном положении. Он хочет, чтобы девушка увидела это, узнала, что если она не сдастся или не попросит меня вернуть ее к нему, то Лидия умрет. Когда я увидел сцену, развернувшуюся на видео передо мной, понял, что мексиканский наркобарон гораздо более жестокий, чем думал Ордер.
Я услышал, как выключился душ и провел пальцем по экрану, чтобы закрыть видео, после чего отключил iPad.
Девушка будет опустошена. Если она узнает об этом, это ее сломает.
Но я могу использовать это как мое преимущество.
Теперь записанное видео проигрывается, я поворачиваю iPad на столе так, чтобы она его видела. Она смотрит вниз всего пару секунд, пистолет трясется в ее руках, и снова на меня, боясь, что я могу пошевелиться. Но когда видит свою подругу, Лидию, переключает все свое внимание на видео, опуская руки. Я не использую свое преимущество, полученное из-за этого. Засовываю руки в карманы брюк и стою, наблюдая, как глаза девушки расширяются в смятении, пока проигрывается видео.
Хавьер обходит вокруг Лидии, привязанной к стулу, красная бандана затыкает ее рот. Ее лицо мокрое от слез и пота. На левом глазу у нее синяк и опухоль. Ручеек крови капает из ноздри.
— Для тебя, Сэрай, — говорит Хавьер в камеру, когда Изель встает рядом с Лидией и наматывает ее волосы на кулак. — Я хочу, чтобы ты вернулась в течение тридцати шести часов. — Девушка зажимает рукой дрожащие губы, пистолет не был направлен на меня все прошедшие долгие секунды. — Или она умрет, и это будет твоя вина.
Изель отводит кулак и бьет Лидию в лицо и без того избитое и покрытое синяками. Тело Лидии откидывается назад и еще больше слез льется из ее глаз. Кровь течет из нижней губы.
Девушка бросает пистолет на пол и тянется к iPad, скидывает его со стола и падает на колени, рыдая, закрывает лицо руками.
Я сажусь на край кровати, не трогая пистолет на полу и оставляя девушку одну в момент отчаяния.
Глава 9
Сэрай
Я ничего не вижу перед собой. Сквозь жгучие слезы, сквозь туман перед глазами, сквозь злость, ненависть и боль, пронзающую мою нервную систему. Мое тело как-то оказалось на полу. Я лежу, вжимаясь лицом в ковер.
Не Лидия... Кто угодно, но не она. Она невинная и хрупкая. Она никогда не сможет это вынести. Не как я...
Это настолько отдаляет меня от реализации моих планов, что я больше не держу пистолет, больше не контролирую ситуацию. В момент слабости, травмированная страданиями подруги, я потеряла свое преимущество. И я это заслуживаю. Заслуживаю любое наказание, которое мне приготовила судьба, потому что я сбежала, а Лидия - нет. Я должна была использовать телефон, находящийся в пяти футах от меня на тумбочке между кроватями, чтобы позвонить в полицию. Я должна была вызвать их до того, как его разбудила, но я слишком настойчиво пыталась узнать информацию, известную Виктору, а не мне. Я все еще надеялась, что он мне поможет, по крайней мере, сказав, где находится лагерь, чтобы у меня было хоть что-то, что сказать властям.
Я должна была пристрелить его, когда у меня был шанс.
Краем глаза я вижу на полу неподвижные ноги Виктора в черных носках. Я слегка приподнимаю голову. Мои глаза перемещаются с низа его штанов вверх к талии. Его предплечья покоятся на бедрах, ладони мягко охватывают колени. Он сидит достаточно прямо, его глаза пристально смотрят вперед.
Наконец, он поворачивает голову и переводит глаза на меня.
— Мне жаль, — говорит он абсолютно бесстрастно, но я каким-то образом замечаю слабый намек на эмоцию, спрятанный в глубине его глаз.
— Ты должен вернуть меня обратно, — говорю я, поднимаясь. — Ты не можешь позволить ей умереть. — Мой голос дрожит.
Виктор снова пересаживается к столу и начинает перебирать содержимое своей спортивной сумки. Мне не хочется знать, что он делает и как он планирует отсюда выбираться. Я больше думаю о Лидии и о том, что видела в том видео; эта картина навсегда выжжена в моем разуме. Часть меня хочет обвинить во всем этом Виктора, просто потому что он тот, кто он есть и потому что он мог бы быть человечнее достаточно долго, чтобы помочь мне забрать ее оттуда. Но я продолжаю винить себя, потому что на самом деле ни разу не попросила Виктора помочь мне ее освободить. Он отказался помочь мне, так что я знала, что он не вернулся бы туда за ней.