— Я ничего не делала. Никогда не кричала, не сопротивлялась и не заступалась за них. Ни за одну из них.
Я слышу, как мой голос наполняется гневом, но меня это не заботит. Я прижимаю кулаки к груди, глядя ему в глаза, пока он сидит на мне.
— Я делала вид, что это не беспокоит меня, что руки Кармен, разбитые вдребезги молотком, не волновали меня! Я не дрогнула, когда Марисоль была вынуждена сделать аборт у мясника-врача, который оставил её истекать кровью до смерти на столе!
— Я не пролила ни одной слезинки, когда девушка с рыжими волосами и веснушками была убита прямо напротив меня, потому что мужчине, который пришел купить её, не понравилось то, что он увидел!
Я вскидываю кулаки, чтобы ударить ими по его ногам, но он перехватывает мои запястья и удерживает их вместе.
— Я не невинная! — реву я.
Я чувствую, что его руки выворачивают мои запястья, но мой разум слишком омрачен эмоциями, чтобы заботиться об этом.
Вещи, в которых я призналась, преследовали меня долгое время. Они были погребены в моей душе, сжигая меня до самой сердцевины, делая меня бесчувственной и превращая меня в кого-то отличного от того, кем я могла быть.
Я откидываю голову назад, испытывая боль поражения. Не могу смотреть на него больше. Не из-за гнева, ненависти или мести, а от стыда. Я не могу смотреть убийце в глаза, потому что я не лучше, а возможно и хуже, чем он.
— Ты очень сильная, — говорит он и встает с меня.— С сильным инстинктом самосохранения. Это единственное, что отличает тебя от остальных девушек. Как и они, ты удерживалась там против воли. Ты делала эти вещи против своей воли. Над тобой надругались физически и эмоционально. Ты не должна винить себя за слабость.
Он идет обратно к столу.
Я поднимаюсь с пола и просто смотрю на него, пытаясь понять смысл его слов. Или, может быть, чувство вины, которое я испытывала так долго, не позволяет мне поверить ему.
Он смотрит на меня и добавляет:
— Ты все сделала правильно.
— Нет. — Я качаю головой. — Не сделала. Я должна была что-то сделать, чтобы помочь им.
Виктор закидывает на плечо спортивные сумки и берет в другую руку чемодан.
— Ты сделала, — говорит он, стоя передо мной. — Ты сохранила хладнокровие. Ты дождалась своей возможности. Ты сделала вид, что достойна принятия и доверия. Ты рискуешь своей жизнью прямо сейчас, чтобы вернуться за той девушкой.
Он проходит мимо меня и идет к двери, оглянувшись назад, дойдя до неё.
— Ты невиновна, — говорит он.— И поэтому ты все еще жива.
Затем он открывает дверь, и я неуверенно следую за ним.
Глава 12
Сэрай
Мы прибыли в Грин Вэлли почти три часа спустя. Оба сидели молча большую часть дороги. У меня было о чем подумать, слишком много нерешенных вопросов, к ответам на которые я не приблизилась за столь короткое время. И мне понадобится очень много времени, чтобы простить свою вину, если я вообще смогу когда-нибудь. Меня не волновало, что то, что сказал Виктор, имело смысл, я все еще чувствовала себя самым эгоистичным человеком в мире. Наверное, я так буду чувствовать себя всегда.
Я спросила Виктора, зачем мы направляемся в Грин Вэлли. Он сказал, что расскажет мне, когда мы доберемся, но когда это случилось, он стал скрытным. Виктор сказал мне, что ему надо провести обмен рядом с Грин Вэлли, но он не будет вдаваться в детали. Я думаю, что все, что он сказал в отеле в Дугласе, исчерпало его лимит разговоров. Потому что он снова стал собой - быстрым, молчаливым, скрытным, устрашающим убийцей, с которым, по непонятным мне причинам, я чувствую себя почти в полной безопасности.
Мы заехали на парковку в конце улицы, на которой стояли дома отдыха. Я однажды была здесь с моей лучшей подругой, когда её старшая сестра забрала нас из школы на новой машине. Мы заблудились, и она использовала это место, чтобы развернуться. Это было за неделю до того, как моя мама забрала меня с собой в Мексику к Хавьеру. Это знакомое место напомнило мне, что я очень близко к дому. Я была так близко, что могла дойти пешком. Это заняло бы несколько часов, но я могла бы.
Но куда бы я пошла?
Виктор глушит двигатель грузовика. Я через лобовое стекло вижу деревья и кусты, отделяющие парковку от автомагистрали, связывающей штаты. Автомобили пролетают каждую секунду. Но парковка пуста, на ней только одна машина, припаркованная вдалеке около мусорного бака. С другой стороны низкой бетонной стены у торгового центра припарковано много автомобилей.
Я удивляюсь, почему он выбрал общественное место, которое сейчас тихо и заброшенно, чтобы сделать то, ради чего мы сюда приехали. Потому что Хавьер не заботится о публике или риске попадания невинного свидетеля под перекрестный огонь.
— Оставайся в грузовике, — говорит Виктор, как раз перед тем, как закрыть тяжелую металлическую дверь.
Он обходит машину сзади, как раз в то время, как гладкий черный внедорожник въезжает на парковку позади домов. Мое сердце начинает быстро биться. Я соскальзываю с сиденья, но передвигаюсь на его сторону, так я могу лучше видеть из окна. Я хочу смотреть, но не хочу быть увиденной.
Виктор встречает внедорожник на полпути, около пятидесяти футов от того места, где я, и останавливается посередине дороги. Я вижу мужчину. Белый мужчина, и, похоже, я этим смущена. Виктор кивает, и я вижу, как его губы шевелятся. Я тянусь и кручу старый оконный подъемник. Сначала он не движется, но затем окно поддается и мне удается открыть его на несколько дюймов. Но мужчины слишком далеко от меня, чтобы услышать, о чем они говорят.
Виктор идет обратно к грузовику, и внедорожник следует за ним. Я сглотнула и обнаружила себя практически полностью сползшей на коврик, макушкой упираясь в руль. Открывающаяся водительская дверь поставила меня в неловкое положение. Другой мужчина стоит за Виктором и оба смотрят на меня.
Незнакомец, которого я вижу, несколько похож на Виктора высоким ростом, каштановыми волосами, голубыми глазами и лепными скулами, кивает мне, будто говоря «привет». Само собой разумеется, что я слишком боюсь и не уверена в нем, чтобы ответить ему той же самой любезностью.
Мужчина по-прежнему смотрит на меня, как на причудливый образец, заслуживающий изучения, говорит что-то Виктору на другом языке. Это не испанский. Виктор отвечает ему на том же языке, и я начинаю думать, что, скорее всего это немецкий. Человек, наконец, смотрит на Виктора.
— Это Николас, — говорит мне Виктор.— Ты поедешь с ним и последуешь за мной в другое место неподалеку.
Я моментально ощущаю, что отрицательно машу головой.
Виктор протягивает мне руку, но я ее отклоняю. Вместо этого поднимаюсь с коврика и перебираюсь на другую сторону грузовика. Я чувствую тяжесть руки Виктора на своем бедре.
— Он не навредит тебе, — говорит Виктор. — Этот грузовик небезопасен для тебя, если Хавьер или его парни будут стрелять по нам.
Я смотрю в заднее стекло на внедорожник, предполагая, что возможно у него пуленепробиваемые стекла. Меня это не настолько волнует, чтобы спросить об этом, я просто не хочу оставаться одна с этим мужчиной в более безопасной машине или нет.
— Это не похоже на сотрудничество, — говорит на английском мужчина по имени Николас. У него, безусловно, присутствует акцент, в отличие от Виктора, который, кажется, бегло разговаривает на всех языках, которыми владеет.
— Сэрай, — Виктор произносит мое имя и это заставляет меня замереть; он никогда раньше не называл меня по имени.
— Я прошу тебя сотрудничать.
Я смотрю в суровые глаза Виктора и на мгновение задерживаю на них свой взгляд, позволяя разуму очиститься от неожиданной реакции на мое произнесенное имя. Мое тело расслабляется и вскоре после этого пальцы Виктора отпускают мое бедро. Я медленно перевожу взгляд между ними, все еще неуверенно, но теперь с большим желанием.
— Вы мне расскажете, что произойдет? — спрашиваю я, смотря на них обоих, но Виктор точно знает, что вопрос адресован ему.
Николас не спускает с меня холодных голубых глаз, но взгляд кажется больше изучающим, чем собственническим.
— Мы встречаемся с Хавьером недалеко отсюда в более уединенном месте. Там твою подругу передадут нам.
Темное чувство неуверенности засосало под ложечкой.
Я, прищурившись, смотрю на Виктора.
— Просто так? — спрашиваю скептически. — Нет, Хавьер ни за что её не отдаст. Он...— я отползаю к пассажирской двери, моя рука уже на ручке, на случай, если мне надо будет распахнуть ее, — ...не сделает этого. Вы собираетесь обменять ее на меня, не так ли? —Я повышаю голос. — Не так ли!
— Да, — говорит Виктор.
Николас тих и спокоен и такой же изучающий. Это начинает нервировать меня.
Но потом я прихожу в себя и отворачиваюсь от них обоих. Я смотрю через ветровое стекло на пейзаж и автомобили по другую сторону бетонной стены, но, в действительности, не вижу ничего из этого. Я вижу только лицо Лидии в своей памяти, таким, каким я видела его в последний раз на том видео: в синяках, окровавленное, заплаканное и испуганное. Знаю, что это нужно сделать. Обмен: меня на Лидию. Исходя из того, что я знаю, Хавьер согласится, а сейчас более чем когда-либо.
Но он хочет меня убить...
Мои руки сжимают потрепанную кожу сиденья подо мной, пальцы копаются в разорванной обивке. Все мое тело дрожит от страха. Но я упрямо заставляю спрятаться этот страх в глубине сознания. Может быть, он не убьет меня, как только получит обратно. Я могла бы продолжать делать вид, что быть с ним - это то, чего я хочу. Я даже могла бы притвориться, что Виктор похитил меня. Знаю, что смогу обмануть Хавьера. Я знаю, я смогу! Я делала это в течение многих лет! Я заставила его мне доверять, да так, что он считал, что любит меня. Я могу сделать это снова.
Достаточно долго, пока я не получу свой первый же шанс убить его.
Да, это именно то, что я сделаю. Потому что больше всего меня заботят две вещи: безопасность Лидии и убийство Хавьера. Знаю, что как только я это сделаю, я подпишу свой собственный смертный приговор. Изель или один из парней Хавьера найдут меня, прежде чем я могу убежать хоть на милю от дома, и они застрелят меня, как Виктор сделал это с владельцем магазина там, в Мексике.