Даже не думая о том, что мои руки пачкаются в крови, я начинаю заталкивать марлю в рану до тех пор, пока она не перестает влезать. Но теперь я вижу, что рана не настолько глубока, возможно, около дюйма и в действительности выглядит хуже, чем есть на самом деле.
После обрезания излишков марли, он натягивает обратно свое нижнее белье, чуть ниже бедра.
— Я иду в душ, — говорит он по пути в ванную комнату. — Никому не открывай дверь. И держись подальше от окна. Спасибо тебе за помощь.
— Конечно. Обращайся, — уныло говорю я.
Я хочу, чтобы он был чуть более разговорчивым. И собираюсь исправить это.
Он скользнул в ванную комнату и секундой позже я слышу, как течет вода.
Я плюхаюсь на край кровати и включаю телевизор, в поиске местных новостей. Когда я их нахожу, я ничего не могу делать, только пялюсь на черноволосую женщину, стоящую вне области, где "десять тел были найдены застреленными сегодня ранним утром". Остальная часть того, что она говорила, осталось на задворках моего сознания. Больно думать о Лидии, о той ужасной смерти, которая ее настигла. Больно знать, что я не смогла ей помочь, как обещала, и ее дедушка и бабушка скоро узнают о ее смерти, их сердца будут разбиты.
Единственное хорошее, что я узнала из этих известий, - то, что тело Лидии найдено, что она не останется там, распадаясь и превращаясь в пыль, оставаясь неопознанной.
Глава 17
Виктор
Когда я вышел из душа, девушка уже спала. Я выключил свет в комнате и перепроверил дверь, прежде чем остановился возле ее кровати. Она свернулась в позу эмбриона, прижав к груди подушку. Девушка грязная, может быть, она и сходила бы в душ, но все произошедшее ее истощило.
Я изучаю ее длинные растрепанные каштановые волосы, обрамляющие очертания ее лица. Лежа здесь, она кажется такой спокойной и невинной. Несмотря на истощение от того, через что она прошла, мне кажется интересным то, что она вообще может спать.
Я собираюсь приобрести для нее новую одежду и обувь в ближайшее время.
Осторожно накрываю ее покрывалом и оставляю глубоко спящей, усаживаясь за стол на другой стороне комнаты.
Я нарушил собственные правила, взяв ее с собой. Я знаю, что должен был оставить ее на парковке трейлеров и ждать, пока Хавьер приедет за ней - потому что это одно из тех мест, где он будет искать в первую очередь - облегчая мне его ликвидацию. Но я чувствую, что я в долгу перед ней, должен сохранить ее жизнь. По крайней мере, пока. По крайней мере, пока Хавьер Руис не умрет. Она слишком много видела, слишком много знает. У нее появились все признаки того, что она потеряла способность реагировать на страх и опасность соответствующим образом. Она окаменела из-за опасности, что само по себе является смертным приговором.
Как только все закончится, я снова верну ее к самостоятельности. Возможно, она найдет свой путь, хотя ее шансы невелики. Но я должен принять этот риск. Девушка не может оставаться со мной дольше; мой образ жизни ее убьет.
Я устанавливаю контакт с Николасом через живую видеосвязь на моем iPad, одевая только один наушник так, чтобы я мог контролировать громкость своего голоса, пока буду разговаривать с ним.
— Она все еще с тобой? — Скептически спрашивает Николас.
Ничего другого я от него не ожидал.
— Я избавлюсь от нее, как только ликвидирую Хавьера Руиса, — говорю я. — Сейчас она нужна мне рядом. Я не могу гоняться за Хавьером, если он будет переезжать от места к месту в погоне за ней.
— Так ты используешь ее как наживку? — Он, кажется, одобряет перспективу.
Я взглянул на Сэрай, чтобы убедиться, что она не проснулась.
— Да, — отвечаю я, смотря на Николаса, но сразу же чувствую, что обманываю моего брата и, в свою очередь, нашего работодателя.
Я известен тем, что беру дела в свои руки и нарушаю протокол для успешного выполнения задания. Со временем мои решения, основанные исключительно на инстинкте, Воннегут принял и начал уважать. Потому что я никогда не ошибался. Но нарушение протокола явным обманом Ордера - для меня что-то новое.
И я до сих пор не совсем понимаю, почему это делаю.
— Хорошо, — говорит Николас.— К делу. Последнее известное местонахождение Руиса было за пределами Ногалеса. У него были трудности с пересечением границы в Аризоне, но в итоге он получил разрешение, как только один его "свой человек", засланный в пограничный патруль, прибыл встретить его. Мы считаем, что он уже на дороге в Таксон, если уже не здесь.
Николас добавляет:
— Каким будет твое следующее действие? Воннегут почти полностью переложил управление этой миссией на тебя. Все, о чем он просит, - держать его в курсе. И, как ты понимаешь, я надеюсь, он считает, что дело слишком затянулось, пора его завершать. Хавьер должен был быть ликвидирован вчера, а ты сейчас уже должен был лететь в самолете на следующее задание.
— Я осведомлен, — подчеркиваю я.— Все, что мне нужно, - еще сорок восемь часов самое большее.
Николас соглашается, кивая в ответ.
— Утром я возьму с собой девушку в Хьюстон, — продолжаю я. — Сообщи Явочной Квартире Двенадцать о моем прибытии.
— Почему Двенадцать? — Николас осторожно смотрит на меня. — Ты всегда выбирал Явочную Квартиру Девять. Двенадцать не твоя... Сказать ее тип?
— Я отправляюсь туда не за этим, — говорю я ему.
Он верит, но я чувствую, что он не совсем согласен с этим.
Что-то отличает брата как связного от моего брата, и я намерен выяснить, что.
— Зачем вообще ехать в Хьюстон? — спрашивает он, по-видимому, раздраженный моими решениями в целом. — Ты должен ждать, пока он придет к тебе, и быть готовым к этому. Почему ты затягиваешь это, Виктор? — Злость и разочарование повышают его голос.
— Я заберу девушку туда, чтобы оставить ее в безопасности, — говорю я, и на его лице отражается более чем достаточно вопросов, показывая, что он вышел из себя из-за моей аргументации. Так что для сохранения отношений с братом я добавляю, — Николас, это временно, я тебя уверяю. Ты должен доверять мне.
— Очень хорошо, — Николас соглашается, подавляя подозрения. — Я предупрежу Явочную Квартиру Двенадцать о твоем прибытии. Она будет ждать тебя.
А затем видеосвязь обрывается.
Я пробегаюсь пальцем по ряду сенсорных клавиш, взламывая систему через черный ход. Я набираю длинную серию команд, очищая устройство от всей компрометирующей корреспонденции, а затем вызываю сбой в системе. Я беру iPad и тихо прохожу мимо Сэрай в ванную комнату, стирая с каждого его квадратного дюйма свои отпечатки пальцев с помощью оставшегося алкоголя. А затем бросаю устройство в дальнюю часть туалета.
Я заползаю на кровать у окна и ложусь на спину, в темноте глядя в потолок.
— Я ему сильно не нравлюсь. Не так ли?
Я тихо столбенею от того, что ей удалось притвориться спящей без моего ведома.
Она притворялась? Или из-за нее я становлюсь рассеянным?
— Нет, — отвечаю я, не глядя на нее.
— А тебе?
Вопрос озадачивает меня.
Девушка встает с кровати, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как она приближается. Не зная, что делать, неспособный читать ее из-за смущения от ее действий, я молчу. Она ложится рядом со мной. Ее колени подтянуты и сжаты вместе, руки зажаты между ними, Сэрай смотрит на меня.
— Ты должна вернуться в свою кровать, — говорю я.
— Я просто хочу спать здесь. Это не то, что ты подумал. Я просто боюсь.
— Ты ничего не боишься, — говорю я, снова смотря в потолок.
— Ты ошибаешься, — возражает она.— Я боюсь всего. Того, что будет завтра, и выживу ли я, чтобы увидеть, чем все закончится. Я боюсь Хавьера или кого-нибудь еще, кто войдет в эту дверь и убьет меня спящей. Я боюсь оказаться неспособной жить нормальной жизнью. Я уже даже не знаю, что чувствуют нормальные люди.
— Страх и неопределенность - совершенно разные вещи, Сэрай. Ты ничего не боишься, но сомневаешься во всем.
— Как ты можешь в это поверить? — Она кажется по-настоящему озадаченной моей оценкой ее.
Я смотрю на нее и отвечаю:
— Потому что ты не пошла в полицию. Потому что ты не пыталась связаться с кем-нибудь еще, кого ты знала, хотя у тебя было множество возможностей сделать это. Потому что ты вернулась в машину. Со мной. Убийцей. Потому что ты знаешь, что я убью тебя, не раздумывая дважды и не буду раскаиваться, а еще ты лежишь рядом со мной. Здесь, на этой кровати. Одна и охотно.
Я поворачиваюсь и поднимаю с пола за кроватью пистолет и до того, как девушка понимает, что происходит, его дуло прижимается к ее подбородку, принуждая ее откинуть голову. Я прижимаю ее своим телом, наши плечи соприкасаются, вес моей руки с пистолетом давит ей на грудь. Мои глаза изучают ее, в ее глазах вопрос и удивление, хоть и слабое. Я смотрю на ее рот, ее нежные и невинные губы мягко сжаты.
Я наклоняюсь и шепчу ей:
— Потому что ты не дрожишь, Сэрай. — И затем медленно убираю пистолет, не сводя с нее своих глаз.
— Я не Хавьер, — говорю я. — Ты ошиблась, если решила, что можешь манипулировать мной так, как ты делала это с ним.
Девушка кажется обиженной, хотя этого очень мало в ее глазах, я это вижу. Это именно та реакция, которую я хотел. В которой я нуждался, чтобы узнать, что обвинение было ложным.
Не споря, она смотрит мимо меня и переворачивается на другой бок. Она не встает и не уходит на свою кровать.
И я не принуждаю ее.
— Я не была с Хавьером по собственной воле, — говорит она спиной ко мне. — У меня нет никаких причин манипулировать тобой.
Проходит минута тишины; только шарканье ног, спускающихся по покрытому коврами полу коридора за дверью, нарушает ее.
— Я рада тому, что ты вернулся, — мягко говорит Сэрай. — И Виктор... Я должна сказать тебе. Я была лгуньей в течение последних девяти лет моей жизни. Все, что я сказала, сделала и выразила, было ложью. Мне нравится думать, что я научилась этому к настоящему времени. — Она прерывается, и я не хочу долго задаваться вопросом, что она будет с этим делать. — Я заметила, что все время, что ты говорил с тем человеком, Николасом, обо мне, ты ему врал. — Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Спасибо за то, что ты помогаешь мне.