Убийство Серай (ЛП)

Я не должна этого делать, думаю я про себя, просто ничего не могу с собой поделать.

Я заглядываю в тускло освещенную комнату. Телевизор включен, но звук сильно убавлен или выключен, а его свечение дает в комнате больше всего света. Я вижу окровавленную рубашку Виктора и остальные части его костюма, перекинутые через бортик корзины для белья, прижатой к стене возле хозяйской ванной. Ее дверь тоже приоткрыта.

Приоткрыв дверь спальни еще немного, только чтобы я могла протиснуться внутрь, я захожу в комнату Саманты. И с каждым шагом я все сильнее ощущаю себя неотесанной грубиянкой, но я должна знать. Потому что мысли о нем с ней мучают меня изнутри. Возможно, позже я постараюсь выяснить почему. Ну а сейчас я просто хочу знать.

Я прохожу через комнату к двери ванной, возле которой я жду, мое сердце колотится в груди, волнуясь, что они поймают меня за подслушиванием. Когда прошло несколько секунд, и Саманта снова заговорила, я чувствую, что можно безопасно заглянуть внутрь, чтобы лучше рассмотреть, надеясь только на то, что частичная темнота в комнате поможет мне остаться незамеченной.

Виктор

Я стою, опираясь на раковину, с полотенцем, обернутым вокруг бедер после душа. Я вглядываюсь в зеркало над раковиной, поворачивая подбородок то в одну, то в другую сторону, ощущая, что мне, вероятно, следовало бы побриться, но решаю не делать этого. Саманта садится на опущенную крышку унитаза со швейной иглой и нитью в руке, готовая меня штопать.

— Ты собираешься снимать полотенце? — спрашивает она. — Мне с ним будет неудобно это делать. И не похоже, что я чего-то там не видела раньше.

Я начинаю снимать полотенце так, как она сказала, но вдруг замечаю звук, слабый, как вздох, и удивляюсь, что вообще его услышал. Я взглянул в зеркало и посмотрел на дверь позади меня, ничего не видя, но зная, что Сэрай находится за ней.

— Виктор? — подгоняет меня Саманта, раздраженная моей медленной реакцией.

— Нет, — отвечаю я, наконец, поворачиваясь раненной стороной к ней. Я тянусь вниз и стратегически приспосабливаю полотенце вокруг задней части бедра так, чтобы у Саманты был к ней доступ, затем крепко завязываю его с другой стороны, чтобы оно держалось на месте.

— Если ты настаиваешь, — говорит Саманта и приступает к работе.

Я чувствую, как впивается игла, и на мгновение стискиваю зубы, пока боль не отступит.

— Ты никогда не говорил мне, почему перестал приезжать сюда, — говорит Саманта.

— Это было к лучшему.

— Чушь собачья. Это из-за того, что я сделала или сказала, или, может быть, не сделала. Я просто хочу знать. Никаких обид. Никакой неловкости. Просто ответь на вопрос, который доканывал меня в течение десяти лет. Я этого более чем заслуживаю.

Через несколько секунд после того, как игла прошла сквозь мою кожу, я ее больше не ощущаю.

— Я уважал тебя, — говорю я. — Я считал неправильным использовать тебя.

— Милый, ты прекрасно знаешь. — Она кратко улыбается мне. — Я не возражаю; черт, я наслаждаюсь этим.

— Но я против.

Саманта еще раз проталкивает иглу через кожу, снова осторожно. Затем качает головой. — Я удивляюсь, как ты совмещаешь работу со своей совестью. Я думаю, ты единственный, кто может договориться с ней.

— Хорошо, не было ничего, что бы ты сделала или не сделала, — говорю я, целиком пропуская ее комментарий. — Так что я надеюсь, что я достаточно ответил на вопрос, чтобы тебя удовлетворить.

— Перестань быть со мной таким формальным, Виктор. Ты знаешь, что я это ненавижу.

Она встает с унитаза и тянется за йодом, наливая небольшое количество на губку. Она смазывает ей кожу вокруг зашитого пулевого ранения.

— Я слышала, ты стал оставаться в Явочной Квартире Девять в Далласе, когда прибыл в эту область, — продолжает она, и я могу предсказать, что она скажет дальше. — Потому что она моложе меня? Я имею в виду, это прекрасно. Я постарела за эти годы, признаю.

Она сказала именно то, что я предсказал.

Я вздыхаю и опираюсь на раковину, скрестив руки. Она вытягивает из пакета большой кусок марли, чтобы затем его подготовить.

Я смотрю на нее, надеясь, что я могу сказать то, что собираюсь, не оборачивая ее против меня. Я не хочу оставлять Сэрай с ней одну, если она будет думать, что я выбрал Явочную Квартиру Девять из-за чего-то настолько абсурдного, как ее возраст. Саманта убийца. А женщина, которая ощущает себя презираемой, еще и убийца - это фатальная комбинация.

— Я выбрал Девять потому что она была шлюхой и гордилась этим, — говорю я, поворачивая истину так, как нужно, чтобы заставить ее понять. — Я не мог использовать тебя так, как она позволяла мне ее использовать. Потому что ты была и остаешься моим другом. Я надеюсь, ты понимаешь.

— У тебя нет никаких друзей, Виктор. — Она слегка усмехается.

Она окидывает меня взглядом, когда накладывает марлю поверх раны и закрепляет ее края двумя полосками перевязочной ленты. Затем она встает и смотрит на меня задумчивыми зелеными глазами. Я вижу в ее глазах то же самое, что всегда видел, когда приезжал сюда, когда я спал с ней. Возможно, она была одной из тех, кто мог в меня влюбиться, если бы я позволил этому зайти так далеко. Она начала становиться слишком близкой, и я не мог позволить этому случиться. Она всегда была добра ко мне. Она отличалась от других, больше похожих на меня, которых интересует только секс. Потому что что-то большее не только безрассудно, опасно и глупо, но и совершенно неприемлемо.

— Кого ты думаешь одурачить, Виктор? — спрашивает она с игривой, но безобидной улыбкой.

Я натягиваю полотенце обратно на бедра, подоткнув его на талии.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, с любопытством глядя на нее.

Саманта начинает очищать столешницу от остатков бинта и с плеском воды ополаскивает раковину от крови и йода.

— Девушка дальше по коридору, — говорит она. — Изабель. Конечно, мы оба знаем, что это не настоящее ее имя, это не важно. Какого черта ты с ней делаешь? — Она бросает горсть окровавленных бумажных салфеток в мусорную корзину рядом с унитазом.

— Я сказал тебе, — говорю я.— Я просто использую ее до тех пор, пока я не ликвидирую свою цель. После этого она будет сама по себе.

Я никогда не мог полностью одурачить Саманту, но что меня сейчас больше всего поражает - то, что она, кажется, больше знает о том, что со мной происходит, чем даже я. И я не в восторге от этой мысли.

Я взглянул на дверь ванной в нескольких футах от меня, интересуясь, прячется ли Сэрай там до сих пор, слушая все, что между нами происходит. Я знаю, что она там. Я это чувствую. И Саманту необходимо остановить. Прямо сейчас. Потому что я не могу позволить ей забить голову Сэрай теми вещами, которые могут ее смутить. Смутить девушку сильнее, чем уже есть.

— Мне нужно одеться, — говорю я, надеясь увести ее от темы. Я тянусь за своими чистыми боксерами, висящими рядом, но Саманта встает передо мной.

Она скрещивает руки, и прежняя ее улыбка сменяется решимостью.

— Ты не можешь этого сделать. Ты это знаешь.

Я обхожу ее и хватаю боксеры, позволяя полотенцу упасть на пол и наступая на него.

— Виктор, — упорствует она, — ты не можешь быть героем. Не для нее или кого-нибудь еще. Ты знаешь это. То, что ты делаешь, что ты чувствуешь, приведет только к тому, что тебя убьют.

Я выпускаю резинку из пальцев, позволяя ей охватить мои бедра, и Саманта закрывает рот, смотря мне в глаза тяжелым взглядом.

— Ты неправильно оцениваешь, Сэм, — говорю я, глядя на нее. — Ты думаешь, что видишь во мне что-то из-за нее, то, во что ты привыкла верить, что видела во мне что-то из-за тебя. — Я мгновенно жалею о своих словах.

Саманта холодно смотрит на меня, ее пальцы агрессивно вжимаются в ее бицепс.

— Что ты говоришь? То, что ты думаешь, я... — Она больше не может смотреть на меня и ее глаза блуждают около душа. Потому что она знает, я прав. Я не должен был этого говорить, но она не может отрицать правду.

Наконец, она снова смотрит на меня, с болью и признанием в чертах лица.

— Ты прав, — говорит она.— Я всегда так о тебе думала. Я неправильно читала то, что между нами, и увидела то, чего там не было.

Я молчу, позволяя ей закончить, но кажется, это все.

— Я искренне сожалею обо всем, что тебе сделал, — говорю я и имею в виду, что все дело во мне.

Она качает седеющей светлой головой.

— Нет, Виктор, ты все сделал правильно. Ты увидел, что мои чувства к тебе развиваются прежде, чем я о них узнала, и все сделал верно.

Я охватываю руками ее локти, и она слегка расслабляется.

— Я надеюсь, что...

Выпрямила руки, мои руки упали.

— Виктор, — говорит она, — помещая обе руки между нами, — Пожалуйста, не извиняйся за то, что у тебя ко мне нет тех же чувств, которые я испытываю к тебе. Это не то, что ты можешь контролировать, я знаю. И я надеюсь, что ты поверишь мне, если я скажу, что ты всегда можешь мне доверять. Ты - единственный человек в Ордере, которому я доверяю и действительно могу назвать... моим другом.

— Я думал, ты сказала, что у меня нет никаких друзей? — Я слабо улыбнулся.

Положив одну руку обратно себе на грудь, она гладит мое плечо другой.

— Хорошо, может быть, ты просто мне должен, — говорит она, возвращая мне улыбку. Но затем она снова становится серьезной. — И потому как я твой единственный друг, ты должен мне доверять. Послушай меня, когда я тебе скажу, что то, что ты делаешь с этой девушкой, приведет к тому, что тебя изгонят или убьют, или вас обоих.

Я начал застегивать рубашку.

Я надеялся, что она все это опустит, особенно, если Сэрай по-прежнему подслушивает из другой комнаты, хотя у меня возникает странное чувство, что она ушла и это отчасти меня расслабляет.