Я не ожидала, что знание его дальнейшей судьбы и практически всецелый контроль над принятием главного решения - умереть ему или же жить дальше - лишь по той причине, что я обладаю информацией, которая ему недоступна, повлияют на меня таким образом. Несмотря на волнение, реальность постепенно доходит до меня, и я не жалею, что пришла. Может, я и не знаю, что такого сделал Артур Гамбург, чтобы заслужить смерть, но доверю словам Виктора и знаю, что Гамбург далек от невинности, иначе нас бы здесь не было.
Артур Гамбург обращается к гостям со словами благодарности за то, что соизволили присутствовать на его скромном вечере, продолжая разглагольствовать о всевозможной чепухе, в ответ на которую гости кивают, соглашаются с улыбками на лицах и пытаются вставить свои опрометчивые реплики и мысли на этот счет. Он шутит и начинает смеяться прежде, чем она доходит до всех остальных, но все окружающие всегда смеются в ответ, естественно, ведь они не хотят невежливо проявить себя по отношению к хозяину дома. Даже я посмеиваюсь над шуткой, которая всем кажется забавной, хотя меня она вовсе не впечатлила.
Виктор заставляет меня встать перед ним, прижимая мою спину к своему торсу. Его рот изучает мои голые плечи, его руки остаются на моих бедрах. Но эта привязанность только для шоу, а затем его внимание вновь возвращается к Артуру Гамбургу, который время от времени бросает на нас взгляды с другого конца комнаты. В его глазах я вижу, что он что-то обдумывает, замечаю внезапное изменение в его поведении. После еще нескольких представлений он заканчивает свои разговоры и оставляет всех пообщаться и насладиться компанией друг друга, чем они и занимались до его появления.
И в следующее мгновение я замечаю, что он направляется прямо к нам.
Виктор
Артур Гамбург жмет мне руку, как только я представляю себя и Изабель.
— Мой ассистент сказал мне, что Вы столкнулись с проблемами в моём ресторане прошлой ночью.
На самом деле ему хорошо известно, что это были мы. Он наблюдал за нами из приватной комнаты, слушал наш разговор через маленький микрофон в центре стола.
— Да, — киваю я. — Прошу прощения, но я надеюсь, что Вы поменяете политику отбора нового персонала при приеме на работу.
Гамбург улыбается, скрывая свои намерения: изучать меня и Сэрай, получить больше информации о нас, чем он уже успел узнать еще в своем ресторане, представляя нас вместе с ним в его спальне. Ему нет особого дела до инцидента в ресторане или иска. Мы были приглашены на это мероприятие по совершенно иной причине.
— Вы из Лос-Анджелеса? — спрашивает он.
— Нет, — отвечаю я, притягивая Сэрай ближе к себе, одной рукой обнимая её за бедро. Взгляд Гамбурга блуждает по изгибу ее бедра вслед за моей рукой. — Стокгольм.
Он выглядит заинтригованным.
— У вас нет акцента, — замечает он.
Я отвечаю на шведском: «Я свободно говорю на семи языках». А затем повторяю на английском, чтобы он понял мою фразу.
Он согласно кивает, изумленно улыбаясь. Затем Гамбург обращает своё внимание на Сэрай.
— А что на счет вас?
— Она из Нью-Йорка, — отвечаю за неё я.
Сэрай на этот раз остается тихой.
Гамбург снова поворачивается ко мне и спрашивает:
— Она твоя… — он пытается подобрать правильное слово.
— Моя собственность? — заканчиваю за него я, позволяя ему понять приемлемость такого разговора. — Да. И большей ее части это нравится.
Он приподнимает густые седеющие брови.
— Большей части? — спрашивает Артур из любопытства. — А что остальная часть её думает по этому поводу?
Он всматривается в Сэрай, слегка усмехаясь.
— У остальной её части есть собственный ум, — отвечает Сэрай в образе Изабель.
Я выдыхаю и качаю головой, проводя пальцами по её тазовой кости.
— Есть такой момент, признаю, — говорю я. — Предпочитаю женщин, умеющих отстаивать свои принципы.
— Итак, я понимаю, вы уже бывали в таких местах? — спрашивает Гамбург, и я понимаю, что он имеет в виду ту полную покорность, присущую женщине, которая будет делать все, что ей сказано, без малейшего выражения дискомфорта или отказа.
— Однажды, — отвечаю я. — Я доволен Изабель, несмотря на то, что иногда исходит из её рта.
Гамбург пристально смотрит на неё, также как и я. Ему нравятся и женщины, и мужчины. И ему тем более нравятся сильные женщины, как Изабель. Единственное отличие заключается в том, что тех, кем он наслаждался здесь ранее, приводили против воли.
Неожиданно Гамбург гордо поднимает голову и говорит:
— Мне бы очень хотелось пообщаться с вами наедине. В моем кабинете. Если, конечно, вы заинтересованы в выгодном предложении. Вы же заинтересованы, не так ли? — Он улыбается и быстро проводит языком по губам.
На какое-то мгновение я задумываюсь над его предложением, заставляя его понервничать, одним взглядом давая ему понять, что заинтересован, но не безрассуден.
— По крайней мере, мне хочется услышать предложение, — отвечаю я.
Его глаза сияют. Он поворачивается к мужчине в костюме позади себя и шепчет что-то на ухо, а затем возвращается к нам. Мужчина тем временем уходит к стеклянному лифту и поднимается на верхний этаж.
— Пойдемте со мной, — предлагает Гамбург, мы следуем за ним.
Пока мы ждем возвращения лифта, Гамбург рассказывает нам о строительстве особняка. Он рассказывает о деньгах, которые вложил в постройку, словно намекая, что сможет перебить любую мою цену. Я ощущаю, что волнение Сэрай возрастает, пока мы поднимаемся на верхний этаж. Она берет меня за руку, и я обращаю внимание, как её мягкие пальцы обвивают мои. Я мягко сжимаю её руку, давая понять, что я рядом и сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить её. Я смотрю на неё и вижу лишь то, как Сэрай смело смотрит на меня в ответ. В ее глазах я узнаю все ту же беспокойную и трудную девчонку, которую я так пытался все это время трепетно оберегать.
Мы идем по огромному холлу, который упирается в вычурный и излишне украшенный вход в кабинет, впрочем, как и весь его дом. По обе стороны дверей стоит охрана. Как и охрана внизу, эти двое прячут под одеждой оружие. Но я нет. Не в этот раз. Потому что знаю, что нас проверят, прежде чем пустить внутрь. А находка подобных вещей у двух богатых людей, чей статус делает их свободными от мирских проблем и подразумевает под собой отсутствие необходимости таскать с собой огнестрельное оружие, заставит Гамбурга пересмотреть свое впечатление о нас. Он может почувствовать угрозу и не позволить нам войти.
Мы останавливаемся, я поднимаю руки вверх, давая секьюрити проверить себя.
Сэрай делает то же самое, но на этот раз не молчит.
— Это так необходимо? — недовольно спрашивает она, пока другой секьюрити её осматривает.
— Извини, дорогая, — говорит Гамбург, открывая дверь в кабинет. — Но да, всегда нужно быть осторожным.
Когда охрана ничего не находит, то отходит в сторону. Прежде чем закрыть дверь за нами троими, Гамбург просит их:
— Вы можете идти. Мне понадобиться более уединенная обстановка на следующие пару часов.
Два охранника понимающе кивают и покидают свой пост за пределами его кабинета.
Глава 36
Сэрай
За нами закрываются двойные двери, и я ощущаю, как сердце словно бухает где-то в район желудка. Но встряхиваюсь и пытаюсь поддерживать образ Изабель Сейфрид как можно лучше.
Не успеваю я удивиться широте кабинета, как Артур Гамбург уже переходит к делу.
— Я скажу вам, чего хочу и дам возможность обозначить цену. — Он жестом приглашает Виктора сесть в ближайшее кожаное кресло.
Виктор присаживается, а я остаюсь стоять одна.
Сейчас маски сброшены. Артуру Гамбургу не надо притворяться и быть очаровательным, как он это делал прежде на виду у всех гостей. Нет, теперь он именно тот злобный и больной ублюдок, которого Виктор должен убить. Меня он уже не видит гостем своего дома, заслуживающим бокала шампанского и уважения; теперь я просто пешка в его сексуальной игре, которая не стоит его внимания или общения с ним. Только Виктор достоин этой роскоши. Ему нужен только Виктор. Теперь я это понимаю. Но существует нечто гораздо выше моего понимания. И у меня совершенно нет времени для того, чтобы постичь все это до конца.
— Чего вы хотите? — спрашивает спокойно и лукаво Виктор.
Он облокачивается на спинку кресла и кладет ногу на ногу.
Артур Гамбург садится в кресло напротив Виктора, дьявольская улыбка проскальзывает по его суровым чертам лицам.
— Мне нравится наблюдать, — отвечает он. — Но все эти миссионерские позы чушь и скукота несусветная. — Он делает паузу и добавляет: — Ты займешься сексом с ней и будешь делать все, что я скажу. И если ты согласишься - естественно за кучу денег - я опущусь на колени перед вами.
Он ухмыляется и впервые с тех пор, как я вошла в кабинет, осматривает меня.
Пока у меня незаметно начинается приступ тревоги, Виктор обдумывает некоторое время, делая вид, что он размышляет о предложении.
Виктор смотри на меня.
— Ни за что, — говорю я твердо. — Он отвратителен, Виктор. Я на это не пойду.
Виктор встает и небрежно берет меня за локоть.
— Ты сделаешь все, что я тебе скажу, — говорит он.
Я киваю головой, словно глядя сквозь него, пытаясь не выйти из образа, но это становится все сложнее.
Я смогу, говорю я себе, и мое сердце громко стучит в груди.
Виктор не навредит мне. В любом случае. Я должна в это верить.
Почему он просто его не убьет сейчас? Не могу понять…
Держа мой локоть в руке, Виктор поворачивается к Артуру Гамбургу и говорит: