— У тебя предостаточно времени для того, чтобы добраться туда прямиком из отеля, — отвечает Николас. — И, пожалуйста, на этот раз будь так любезен связаться со мной сразу же после встречи.
Я тихо вздыхаю.
— Обязательно, — соглашаюсь я и кладу трубку.
Заплатив еще за один день, ведь, по-видимому, нам предстоит остаться в отеле больше, чем на час, я иду к лифту, чтобы подняться к Сэрай и сказать, что наши планы немного меняются. После оставлю её в номере, и пойду на встречу.
Я подъезжаю прямо на место немного раньше назначенного времени и паркуюсь также немного в стороне от места встречи.
Остаюсь в машине и жду.
И думать в этот момент могу только о Сэрай.
Сэрай
Я раньше не бывала в Сан-Диего. Технически, это мой первый визит в Калифорнию. Интересно, какой окажется та женщина, что знает Виктора, и как они стали друзьями. Естественно, у меня много вопросов, но я не позволю Виктору уйти от ответа, пока мы до неё добираемся.
Я провожу рукой по зеркалу в ванной, оставляя путь на запотевшем стекле, и улыбаюсь своему отражению. Впервые с тех пор, как я встретила Виктора, во мне просыпается чувство удовлетворенности, облегчая волнение по поводу перспектив моего будущего. Потому что до этого все, что мне виделось, - это темнота, пустота, которой не было начало и конца, и все было таким неопределенным. Но сейчас для меня появился свет в конце туннеля. У меня есть цель. И я не собираюсь тратить ни секунды зря.
Я выжимаю воду из волос полотенцем и небрежно закалываю их на затылке. Обсохнув и одевшись, я выхожу в комнату и включаю телевизор, когда вдруг слышу стук в дверь. Посмотрев на часы, позади кровати, вижу, что часа еще не прошло.
Бросив пульт обратно на кровать, я подхожу к двери, чтобы ответить, но, только взявшись за ручку, голос с той стороны двери заставляет меня застыть на месте.
— Это Николас. Виктор прислал меня, чтобы тебя забрать.
Мои пальцы медленно отпускают ручку, и я делаю шаг назад. Он снова легонько стучит.
— Ты там? Сэрай? Ну же, давай, впусти меня. Знаю, что презираешь меня, и если говорить совершенно откровенно, я бы лучше попивал пиво где-нибудь в стареньком небольшом баре, но Виктору нужна была моя помощь.
Я пристально смотрю на телефон на кровати. Может, Виктор звонил, пока я была в душе. Мне приходится сделать еще шаг назад, ведь мои инстинкты говорят бежать, словно десяток невидимых рук тянут меня подальше от этого места. Николас делает еще несколько попыток постучать в дверь, а затем все затихает. Я стою в центре комнаты, не решаясь двинуться, не издавая ни шороха. Единственный звук исходит в виде слабого жужжания от лампочки. Быстро преодолев расстояние между тем местом, где я стою, и входом в комнату, я пытаюсь разглядеть в глазок, что же происходит по ту сторону двери. И наблюдаю только пустой коридор. Он ушел. Но если Николас действительно ушел, то почему тогда меня переполняет страх того, что он все еще там, поджидает под дверью момента, когда я высуну голову и проверю, так ли это? Я меняю ракурс, чтобы лучше осмотреть коридор. Затем мне слышится голос и видится тень, движущаяся параллельно стене. Мое сердцебиение учащается, и дыхание замирает, пока мимо не проходят двое мужчин. Я тяжело и длительно выдыхаю.
Но облегчение быстро проходит, когда на горизонте снова появляется Николас.
Я отпрыгиваю назад и быстро отхожу от двери, направившись за чемоданом Виктора, чтобы найти в нем оружие Артура Гамбурга. Виктор оставил его мне на всякий случай. Но у меня такое ощущение, что этот случай касался Гамбурга, а не его брата. Здесь негде спрятаться. Абсолютно нет места, где бы Николас не смог меня найти меньше, чем за минуту.
Я быстро и прерывисто дышу, когда до моих ушей доносится негромкий звук от ключа, открывающего дверь. Он, должно быть, взял ключ у горничной. Я поздно замечаю, что цепочка на двери не закрыта. Я бегу к двери, чтобы поправить её, но в глубине души понимаю, что не успею вовремя, и Николас уже войдет. И как только дверь открывается, мне приходится спрятаться как раз за ней, держа пистолет в обеих руках перед собой, а сердце так быстро перекачивает кровь по венам, что уголки моих глаз начинают дергаться, а вена на шее пульсировать в бешенном темпе.
Дверь закрывается и запирается автоматически, и вот мы с Николасом стоим лицом к лицу с пистолетами в руках, направленными друг на друга.
— Вот ты где, — говорит он, всем своим видом показывая свою ненависть ко мне.
Я продолжаю держать палец на курке и, хотя вся трясусь, но все же пытаюсь уверенно держать пистолет, направленный прямо в его голову.
— Я убью тебя, — предупреждаю я.
— Да, знаю, — отвечает он, излучая гораздо больше уверенности, чем я. — В конце концов, ты единственная, кто удосужился пристрелить Хавьера Руиза, — он резко вздыхает и качает головой. — Сэрай, хочу, чтобы ты знала, я не специализируюсь на таком, на убийстве невинных женщин. Я никогда не хотел убивать тебя и что важнее, сделать больно, но то, что ты сделала с моим братом… с этим не могу смириться.
Продолжая держать твердо палец на курке, я начинаю отходить от двери. Он двигается вместе со мной.
— Почему тебя так беспокоит, что Виктор делает со своей личной жизнью?
Он наклоняет голову на бок.
— У Виктора нет личной жизни. Ни у кого из нас нет. Это как огонь и вода. Уверен, тебе это уже известно.
— Он увозит меня куда-то сегодня, — быстро говорю я, теряя всю уверенность, которой и с самого начала было немного. — Он избавляется от меня, уже даже успел сказать мне, что я не могу с ним остаться. Почему ты так все это не оставишь? Виктор делает то, что ты хочешь.
— Это не то, чего я хочу, Сэрай, — мы уходим подальше от двери и теперь находимся в центре комнаты. — Я всего лишь пытаюсь защитить его. Черт возьми, он мой брат! — Его внезапная вспышка гнева заставляет меня вздрогнуть. Я замечаю, как дергается его палец на курке.
— Николас, пожалуйста, просто дай мне уйти. Ты прав, я это знаю. Недавно до меня дошло, что я усложняю Виктору жизнь.
— Из-за тебя его убьют, — выкрикивает он. — Даже если он сегодня оставит тебя, даже если больше никогда не увидит, черт, даже если убьет тебя - всего, что уже случилось, достаточно для того, чтобы Ордер убил его! Разве ты этого не видишь? — Его лицо краснеет от гнева и искажается от боли. — Они убьют его! Если Виктор поедет в Германию, он - труп, Сэрай. Он говорил тебе это? Уверен, что нет.
Я не хочу в это верить. Качаю головой и сильнее сжимаю пистолет.
— Ты этого не знаешь, — возражаю я, но глубокого в душе, верю ему. — Если так, зачем ему вообще ехать?
Рот Николаса расплывается в насмешке. Он стучит зубами, прежде чем сжать губы.
— Потому что Виктор упрям, — отвечает Николас. — И становится немного чересчур доверчивым, когда дело касается Воннегута. Для него Виктор был всегда №1, всегда был лучшим. Он лучше всех, кто был до него, и остается лучшим среди лучших до сих пор. Но такой статус не дает ему иммунитета перед Кодексом. Виктор слишком много лажал с тех пор, как был вовлечен во всю эту историю с твоим участием, так что этому уже не может быть никаких оправданий.
— Тогда позволь мне поговорить с ним.
— Ты сделала достаточно, — выкрикивает Николас.
Глава 40
Виктор
Клиент опаздывает. Опоздание составляет пять минут, но даже одна минута для человека, которого Николас описал как «щепетильный», это выглядит странным. Еще две минуты и я уйду.
Я наблюдаю за людьми, проходящими мимо; изучаю их, начиная с одежды, заканчивая их манерой разговора с собеседниками. Неужели они и правда туристы и жители города? Или они приманка? Шпионы? Никогда нельзя быть слишком осторожным. Все может оказаться подставой, как на любой миссии, но данная ситуация вызывает чувство неуверенности… Стоп… Я вспоминаю свой разговор с Николасом: «Встреча с ней произойдет на улице Сауз Спринг, 639.Она будет одета в белую блузку с серебряной брошью в виде бабочки на левой груди. Будь там в час тридцать». «Это меньше, чем через час», — замечаю я. «У тебя полно времени, чтобы добраться туда из отеля».
У меня полно времени, чтобы добраться из отеля… Я сжимаю обеими руками руль, мои мысли за секунду меняются. Откуда Николас мог об этом знать? У него не было информации, где именно в Лос-Анджелесе мы с Сэрай остановились. Он не мог знать, что у меня получится за такое время приехать по указанному адресу. Разве что он точно знал, где мы.
Сэрай
— Николас, если ты убьешь меня, то превратишь своего брата во врага, — мое горло пересохло, словно наждачная бумага, мои легкие сжимаются. — Если то, что ты говоришь, правда и судьба Виктора решена, тогда зачем убивать меня? — Я пытаюсь не показывать в своем голосе отчаяние и страх. — Это ничего не решит.
Он не хочет меня убивать. Не знаю почему, может из-за слов, что иначе Виктор станет его врагом, или Николас просто в замешательстве, но так или иначе, это единственное, что в данный момент оставляет меня в живых.
— Смотри, что ты наделала! — он показывает мне пистолет, его хватка настолько сильна, что костяшки пальцев побелели.
Он двигается вперед. Я двигаюсь назад.
— Николас… пожалуйста, — умоляю его я. Не хочется в него стрелять. Знаю, что он, скорее всего, выстрелил бы в меня, но я не хочу застрелить его.
Гнев вспыхивает в его глазах мгновенно, и он демонстративно поднимает подбородок, клацает зубами, суживает глаза.
Он точно хочет убить меня.
Дверь распахивается, и я слышу выстрел, прозвучавший ровно тогда, когда в номер врывается Виктор. По комнате проносится звук еще одного выстрела, а Николас бежит к Виктору, чтобы не дать случиться непоправимому. Пуля проносится в шаге от меня и впечатывается в стену. Оружие выскальзывает из моих рук, и я опускаюсь на колени. Я не сразу осознаю, что ранена и как только понимание произошедшего приходит, жгучая боль пронизывает мой желудок. Теплая кровь разливается по ткани моего платья. Я ложусь на бок, крепко зажимая рану.