Я уже давно поглядывал в зеркальце заднего вида.
— Кажется, за нами пристроился какой-то «форд».
Мы свернули на Джексон-бульвар — я нарочно поехал в редакцию по самым людным улицам. Только передав документ фотографу, я, наконец, облегченно вздохнул. Эллен ждала меня в моем кабинете. Вскоре я вернулся и запер оригинал в сейф. Повернув рычаги на тяжелой металлической двери, я подошел к девушке.
— Ну, вот и все!
Она встала и обняла меня за шею.
— Вы дрожите, дорогая?
— Мне страшно, Джерри.
— Чего же вы боитесь?
— Не знаю.
— Не надо так нервничать. Осталось совсем чуть-чуть. Мы и так уже победили.
— А вдруг с вами что-нибудь случится?
— Чепуха. А, впрочем, — я кивнул на сейф, — у меня есть, чем откупиться.
— Но вы никогда не согласитесь спастись такой ценой!
— Этого и не потребуется. Мужайтесь, дорогая. До сих пор вы держались потрясающе. Еще буквально несколько дней…
— Они-то меня и пугают…
Мы вышли на улицу. За моей машиной стоял темно-синий кабриолет. А рядом, на тротуаре, покуривал Джо Доминик. На улице — ни души. Обычное дело по воскресеньям.
Я решил не обращать внимания на Доминика и открыл дверцу, пропуская Эллен. Не вынимая рук из карманов, бандит направился ко мне.
Не желая волновать Эллен, я повернулся к нему спиной и уже собирался обойти машину, как вдруг Доминик преградил мне дорогу. Смертельно бледная Эллен не спускала с нас глаз.
— Скорее, Джерри! Я тороплюсь!
— Сегодня вечером я сам займусь вами, — насмешливо бросил Доминик.
— На здоровье!
Он по-прежнему держал руки в карманах, и под пиджаком угадывались очертания пистолета.
— А, так мне, значит, вы разрешаете? Это вы только с мальчиками такой смелый, вы, грязный…
Он угрожающе придвинул ко мне физиономию. Что ж, сейчас или никогда! Я вложил в удар всю силу, на какую только был способен, и почти в ту же секунду быстро отскочил в сторону, спасаясь от пули. На мгновение сердце остановилось, но я тут же облегченно перевел дух: Доминик, с остекленевшим взглядом медленно оседал на асфальт. Для верности я еще раз врезал ему по голове, и бандит тяжело рухнул на землю.
Я быстро обыскал его и вытащил из кармана пистолет — другого оружия не оказалось. Доминик так и остался лежать ничком на тротуаре.
Эллен рыдала, закрыв лицо руками. Я погладил ее по волосам.
— Ну-ка, детка, дайте мне сесть.
Теперь мы были готовы нанести решающий удар. Митчелл и Дженнисон помогали мне систематизировать груду добытых сведений. Весь стол был завален машинописными страницами, фотографиями и газетными вырезками.
— Все это надо превратить в статьи. После обеда поручите самое важное Ноли. Пусть развернется на всю катушку. — Я, улыбаясь, посмотрел на Дженнисона. — И вы, кстати, тоже можете не стесняться. Если мы проиграем, им достанется и газета, и все прочее, а нас ждут крах и разорение.
Глаза Дженнисона метали молнии, и его обычно бледное узкое лицо разрумянилось.
— Эх, жаль, что этого не видит ваш отец!
— Когда мы пускаем это в номер? — спросил Митчелл.
— В среду утром.
— Тогда времени полно: сегодняшний день, ночь и еще завтра. Годится!
Нас прервал телефонный звонок. Рэй передал мне трубку. Звонил Эндрю Робинсон.
— Я уладил то, о чем мы вчера говорили.
— Спасибо. Значит, я могу свободно передвигаться?
— Конечно. Я только что виделся с Керфью, и, надеюсь, перемирие уже началось.
— Я тоже надеюсь.
— Мне бы надо с вами поговорить, Джерри. Может, заедете ко мне вечерком?
— Нет, сегодня не получится. Давайте завтра вечером.
— Договорились. Дело терпит. В девять вас устроит?
— Вполне.
Во второй половине дня я поехал в Грейстоун. Я не стал спрашивать, примет ли меня доктор Уилкс, и пошел прямиком в кабинет. Он пронзил меня взглядом.
— Что вам угодно?
— Хочу с вами поговорить.
— О чем?
— Об очень серьезном деле.
Уилкс нервно скомкал лист бумаги, который держал в руке. Он явно раздумывал, стоит ли меня слушать. Тем временем я закрыл дверь и сел у окна.
— Нас никто не слышит?
— Нет. А в чем дело? Я спешу.
Я достал портсигар, открыл его и протянул Уилксу, но тот покачал головой. Тогда я закурил. Доктор нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Я выждал еще несколько секунд, стараясь оставаться невозмутимым, и тихо проговорил:
— Вам конец.
— Что вы имеете в виду?
— Теперь мне известно все. У вас есть алиби на вечер шестого августа между девятью и десятью часами?
— Вы думаете, мне нужно алиби?