Упоминания о семье Уильяма продолжают появляться в официальных документах Норвича и после смерти мальчика. Примерно после 1155 года – целое десятилетие спустя после смерти Уильяма – под эгидой епископа Тарба было достигнуто соглашение между неким Ульвардом из Тимсуорта (крохотная деревушка в четырех милях от Бери-Сент-Эдмундса) и Рэно из Экля (село в десяти милях от Норвича в Норфолкском плесе)[144]. Спор шел по поводу церкви св. Михаила в Кослани в Норвиче, которая все еще стоит в центре города, – единственной церкви (кроме самого собора), где был алтарь, посвященный св. Уильяму[145]. Из соглашения, достигнутого спорящими сторонами, можно заключить, что, возможно, именно родственник Уильяма владел или утверждал, что владеет, церковью в Норвиче[146]. Брат Томас явно с радостью встал на сторону семьи Уильяма, не только укрепив посмертное почитание юноши и написав главный посвященный ему текст, но также всячески очерняя в этом тексте другого священника из церкви св. Михаила. Этот противник Ульварда, викарий Рэно из Экля, был, вероятно, коллегой некоего Ральфа, священника той же церкви, которого Томас Монмутский обвинял в том, что тот тайком взял, а потом вернул псалтирь, переписанную Томасом для себя[147].
Все остальные родственники Уильяма по материнской линии, которых можно установить, были связаны с церковью, или работой, или браком. Двоюродная сестра его матери вышла замуж за священника из Тавершема в Норфолке; его дед и дядя служили священниками, кузен – дьяконом, а брат принял постриг[148]. Учитывая такие обширные связи с церковью, становится более вероятным, что брата Уильяма, Роберта, приняли в норвичский приорат не как родственника святого, а благодаря его собственным многочисленным знакомствам. Более того, Томас пишет, что мать Уильяма похоронили на монастырском кладбище в Норвичском кафедральном приорате[149]. Ни в одном другом случае предполагаемого ритуального убийства мать юного мученика не хоронили с теми же почестями, что и ее дитя[150]. Семья Уильяма была так же тесно связана с церковью в смерти, как и в жизни[151].
Похоже, что тесные и долговременные связи с Норвичским собором имелись и у дяди Уильяма – Годвина Старта, священника, который обвинил евреев в убийстве своего племянника и стал основной движущей силой создания культа святого. Возможно, что первый епископ Норвича Герберт Лозинга (ум. в 1119 году) прямо обращался к Годвину в письмах. Если это действительно так, то у семьи Уильяма были гораздо более тесные связи с клиром собора, чем ранее предполагалось. Не исключено, что такие связи сыграли важную роль в последующем прославлении юноши как местного святого – может быть, роль столь же важную, сколь и история его убийства.
Около 1154 года Томас Монмутский называет Годвина священником, но, вероятно, он все еще был дьяконом (то есть занимал более низкое положение в церковной иерархии). В это время он упоминается в одном из писем, которые епископ Герберт Норвичский посылал некоему Годвину и его брату Уильяму[152]. Епископ Герберт заверяет обоих братьев, что их отец примирился со своим братом[153]. Епископ также обращался к тому же самому дьякону Годвину ранее, когда упрекал его за отступничество от монашеских обетов: «Но если ты вошел в число наших сограждан и стал монахом нашего монастыря, почему же ты живешь в деревне?»[154].
144
145
Изначально Кослани был деревушкой в старой саксонской части города, которая стала быстро развиваться в XI веке при норманнском владычестве. Об алтаре, посвященном Уильяму, см.:
146
147
Имена достаточно похожи, поэтому может быть и так, что здесь называется один и тот же человек. Латинское написание Radulfus (Радульф) и Rainaldus (Рэно) легко перепутать, а сокращения могли быть одинаковыми. Священник Ральф «приобрел [псалтирь] за три пенса, но услышав, что ее украли и что об этом часто объявляют в церкви, он замешкался с ее возвращением – возможно, от стыда, а может быть, потому, что его совратило желание оставить книгу у себя, это мне неизвестно. Это была воистину дорогая и драгоценная книга, способная вызвать желание обладать ею» –
148
В 1144 году сын Годвина Александр был дьяконом (
149
Джессоп и Джеймс, следуя Томасу Монмутскому, полагают, что эти последние почести полагались Эльвиве потому, что она была матерью мученика, но это также маловероятно.
150
Неясно, почему семью погибшего мальчика и высшее духовенство Норвича следует считать «маловероятными союзниками» в распространении почитания Уильяма. Об этом см.:
151
Динн пишет о том, что в Средние века в Восточной Англии «богатые горожане использовали как церемонию, так и место погребения, чтобы утвердить свой статус в глазах живых, и этот статус сохранял свою значимость и после смерти» (
153
Лозинга пишет: «Ваш отец в безопасности, и все его желания исполняются».
154
За несколько десятилетий до того, как было найдено «Житие», в XIX веке редакторы и переводчики писем Лозинги подозревали, что в этом письме он также обращается к дьякону Годвину.