— Если бы я был заграничный следователь — я зашел бы в бистро напротив и согрелся рюмкой перно. Но, во-первых, Ваня, я не заграничный следователь, а во-вторых, ближайшая забегаловка находится отсюда за три кило метра и там не торгуют водкой до десяти утра. Значит, у меня нет иного выхода, как войти в дом и начать расследование!
С этими словами Ячменев шагнул к парадной двери, рядом с которой висела застекленная табличка: «Академия школьных наук. Сектор истории культуры», а Иван Шалыто вернулся в телефонную будку.
В вестибюле Ячменев огляделся, Вокруг не было ничего примечательного. Вход украшали колонны, оштукатуренные под мрамор. Широкая лестница, выложенная красной ковровой дорожкой, вела на второй этаж. На стенах висели репродукции с картин, которые воскрешали славные страницы истории: «Последний день Помпеи», «Утро стрелецкой казни» и «Княжна Тараканова».
Слева, на вешалке, Георгий Борисович увидел две милицейские шинели и пальто доктора. Следователь разделся, повесил свой ратин рядом с докторским габардином и с наслаждением закурил. Когда следователи курят, кажется, что они думают. Может быть, так оно и есть.
В вестибюле было тепло, Ячменева разморило, и он заснул. Он спал и курил. Он курил и спал.
По лестнице сбежал Зиновий Фомин, длинный а тощий.
— Разрешите вас разбудить, Георгий Борисович! — почтительно обратился он к начальнику.
— Я не сплю! — сказал Ячменев, не открывая глаз.
— Разрешите доложить, вы спите стоя, как боевая лошадь!
От этого комплимента Ячменев пробудился и перешел к делу:
— Ну, что там происходит?
— Разве вы не подниметесь познакомиться с трупом? — удивился Фомин.
— Потом, потом… — отмахнулся Ячменев.
Дело в том, что Георгий Борисович ничего на свете не боялся, кроме темноты, крови и покойников. Но это была его единственные слабости.
— Доктор говорит, — продолжал рассказывать Фомин, — что смерть наступила в одиннадцать часов вечера…
— Ближе к двенадцати… — машинально поправил его Ячменев.
— Перелом свода черепа. Зубарева ударили по голове тупым предметом, — Фомин увлеченно вводил Ячменева в курс событий.
— Предмет, конечно, не обнаружен?
— Как вы догадались?
— Если бы орудие убийства нашли, вы бы, Зиновий, сказали, чем именно убили! Продолжайте!
— Когда я научусь соображать, как вы! — восхитился Фомин.
— У вас, Зиновий, все впереди! — утешил ого Ячменев. — В ваши годы я тоже ничего не соображал!
— Часы и деньги целы. Ограбление исключается. Мотивы преступления неясны.
— Преступник пытался меня уверить, — перебил Ячменев, — что Зубарева убили за беспринципность. Но если бы в наше время за это убивали, началась бы такая резня…
— В библиотеке бандиты оставили массу вещественных доказательств, по которым их можно будет легко найти, — Фомин начал перечислять: — очки в золотой оправе, дамская брошка типа камеи, мужской носовой платок, испачканный в женской губной помаде, билет на сегодняшний скорый поезд Москва-Куйбышев, вагон номер шесть, место тринадцатое, нижнее, и авоська с продуктами. В ней бутылка кефира и триста девяносто граммов ветчиинорубленой колбасы. Очевидно, покупали четыреста, но десять граммов недовесили.
— Что-то, Зиновий, слишком много сувениров, — покрутил головой следователь, — мне это не нравится. И по года на улице скверная. Боюсь, мы здесь долго провозимся.
— И еще одна деталь, я чуть не забыл, — спохватился Фомин, — рукопись, разорванная в клочья!
— Склейте ее! — распорядился Ячменев. — Ну, а как там в библиотеке, ничего не разбито, не сломано?
— Кроме головы академика, не разбито ничего! — заявил Фомин.
— Поднимитесь наверх, — сказал Ячменев, — и попросите эксперта снять отпечатки пальцев с телефонной трубки. Убийца уверял меня, что звонит прямо из библиотеки! И кроме того, пусть эксперт оставит мне все эти вещественные доказательства!
— Слушаюсь! — и Фомин рванулся выполнять приказание.
Метод Ячменева, из-за которого он долгие годы не мог сделать карьеры, заключался в том, что Ячменев, как это ни выглядело парадоксально, не искал виновных. Он всегда старался увериться в невиновности лиц, подозреваемых в преступлении. Когда он находил всех невиновных, виновные обнаруживались сами собой.
И сегодня Георгий Борисович не отступил от своих принципов и пошел искать невиновных. Он начал с комендантши, которая обнаружила труп.
Комендантша пила чай в маленькой каморке под лестницей и читала исторический роман, как будто бы ничего не случилось.
— Можно? — спросил следователь, приоткрывая дверь.